Занималась заря над морем, и
над озером встало зарево,
над водой раскричались птицы,
и вода эта пахла горем.
Время встало осенней грязью,
собирался листами воздух,
облекался в деревья ветер, -
все Вишневского стало мазью.
Лица выбиты синим током
вместо ног пожелтевшей рожью
колыхается ветром лето,
напоенное крови соком.
Среди светло-лиловых пятен,
среди старых мышей и пугвиц,
безобразно закрывши веки,
я лежал сам себе не внятен.
За окном разрушался город,
я лежал и болел безмерно, -
тридцать девять - такая гадость,
то жара, а то - снова холод.
98