Все было: и желание веселья,
И гордая не узнанная боль,
И страх, и не отведанное зелье,
И белый город, и морская соль.
Одной тоски хватило бы на вечность,
Раскинутую вдоль речных плотин.
Но кто дошел, приветствуя сердечность
И целостность, до края половин?
Искусство быть отчаянным солистом
На сцене из разбросанных камней —
Что проще в мире вымытом и чистом,
Когда одна любовь другой любви страшней?
Хотелось окунуться в неизвестность
И видеть, как мерцание лучей
Знакомых ламп выхватывает местность,
Как ветер — дым котельных и печей.
Деревья превращаются в обрубки,
А крыши расправляют паруса,
Взмывают над теплом ужасной трубки
И кроют пеплом скорбные леса...
Хотелось помнить старые молитвы,
Пускать слезу при виде светлых лиц
И знать, что только лезвиями бритвы
Окажутся крыла задорных птиц...
Лишь вечное дыхание покоя
Разбрызгивало страх на липкий лед,
Которого шершавою щекою
Касались все, идущие на взлет.
Их вспарывали бритвы и сжигали
Огни продажных сытых городов.
Не слышно было всхлипов за шагами
Литых колонн, проспектов и рядов.
И тихое пришествие трясины
На место уничтоженной реки
Вдруг сделало ненужными плотины,
Веселье, горе и тепло щеки.