поэма-акростих о перипетиях дружбы народов
(Необходимое предисловие: однажды в газету, где я работал, пришел журналист из Германии, оказавшийся эмигрантом из России, и попросил показать ему достопримечательности Красноярска. Поэмка описывает процесс показа. Кроме того, это акростих - отсюда столь непривычное разбиение на строфы. Расшифровка - в конце. Счастливого чтения)
.........."И все стремятся в Баден-Баден..." (кабаре-дуэт "Академия")
Будете вы слушать или нет,
А начну я все равно сначала.
Дело было осенью, в обед, -
Если память мне не изменяла.
Наша дверь открылась, заскрипев,
Будто санный след на повороте,
А в дверях, икая нараспев,
Денди ждал, что вы его поймете.
Еле-еле разобрав слова,
Нашим пролепетанные гостем,
Каждый понял: парень - голова!
Раз такое дело - пораспросим!
А блондин тем временем уже
Сам успел порассказать немало:
Немцем стал он, но в его душе
Очень тяга к Родине витала.
Я достал граненый наш бокал,
Рому друг Лапшин плеснул немного...
Сразу же Ильюша рассказал,
Как трудна была его дорога.
Урезонив тяжких мыслей ход,
Попросил он гида для прогулки:
Обойти решил все напролет
Бары, улицы, а также переулки.
Разве можно гостю отказать?
А, тем более, со мной пошел товарищ.
Тот товарищ по-немецки стал болтать -
И так долго, что и в сказке не представишь.
Мой товарищ девушка была,
Понимавшая всю прелесть "дойчланд" речи.
Речь немецкая над городом плыла -
Ольга Громова обрадовалась встрече.
Люди дружно проходили мимо,
Енисей бежал ко всем чертям,
Транспорт с фарами-глазами пилигрима
Аккуратно ехал по делам.
Растекаясь мыслию по древу,
Илия глаголил о себе -
И направо глядя, и налево,
Все болтал о творческой судьбе.
Сам он вышел родом из России,
Ел обычно сразу за троих,
Хоть не вышло из него мессии,
Сутками он мог писать о них.
Тут и Вова Вольфыч Жириновский
Рассуждал с Ильей о сапогах,
А Невзоров, чудодей московский,
Навевает на германца страх.
Как-то раз в приватной обстановке
Разговоры вел с Ильей Рыжков...
И подумал я у остановки,
Что на свете много… чудаков.
И пока я думал эти мысли,
Тря рукою мощное чело,
Енисея берега нависли
Ближе к нам - и время подошло
Рассмотреть поближе все, что можно,
А подальше - то, чего нельзя.
В общем, сразу все увидеть сложно, -
Ох, у гидов тяжкая стезя…
Эхо чувств, Ильюшу обуявших,
Тихо замыкалось в нем самом.
Он в лавине впечатлений нараставших
Трепетно балакал о своем.
Например, как он в мороз трескучий
Ехал на кобыле по степи,
Мерз на склоне неподъемной кручи,
Ел картошку и хотел пи-пи.
Ценность тех его воспоминаний
Что-то ускользнула от меня -
Только дом стал верхом всех желаний,
Очень сильно к лучшему маня.
Как хотелось мне слинять украдкой,
А следы запутать навсегда!
Забрались в башку слова-загадки:
Ахтунг, аусвайс и лабуда...
Лишь шашлык наполовину с пивом
Смог меня немного поддержать -
Я окреп, стал очень терпеливым,
Гадостей решил не совершать.
Острым глазом наш камрад немецкий
Лучшее повсюду замечал,
Улыбался изредка по-детски,
Будто бы какой-то камчадал.
Ынну Йаалура* вспоминая,
Мы прошли по памятным местам –
О своем, заветном размышляя,
Каждый выбирал дорогу сам.
А потом, на кладбище пришедши,
Завели мы речи о былом,
Антрацитно-пасмурные вещи
Ликовали в небе голубом...
Свет погас как по команде "шухер",
Я хочу сказать - настала ночь.
А на ум пришел товарищ Блюхер -
Разумеется, он смог бы мне помочь.
Хорошо он бился в рукопашной
И немало немцев положил.
Почему я не владею шашкой?!
Ах, как славно я бы почудил!..
Камарады были, есть и будут, -
О, Природа, как ты жестока!
Сколько честного и праведного люду
Ты сгнобила в прошлые века.
Нам, конечно же, с Германией соседство
Очень на руку играет иногда -
Граждане всех стран впадают в детство,
От которого не скрыться никуда.
Но когда меня попросят дети
Рассказать о прожитых годах,
Алкоголю я дерябну на рассвете,
Вспомню все, о чем все строки эти,
А пока - забуду этот страх!..
*Ынну Йаалур - известный в Красноярске астролог
(Баден-Баден Красноярску побратим:
Пролетарии всех стран, кричите браво!
Этот немец, что казался голубым,
Оказался архипакостного нрава.)