1. Присутствие потери нарастало,
И все сползло к дурманящей воде,
Уже исчезли вычурные скалы,
Чужая боль осыпалась в биде.
И ветер посторонний комкал шторы,
Не трогая лишь трусиков ее.
Они лежали тихо, как вахтеры,
Стыдились света, роз, своих краев.
Она дышала мирно, словно робкий
Цветок жасмина в сказочном саду.
Ее бокал упал, и под коробкой
От вермута распался на слюду.
На капельках росы искрились лампы,
Стекали в вазу, к нежным лепесткам.
Причудливые яркие эстампы
Скользили по стеклу и по соскам.
В постели голубой ее ладони,
Как листья, жались к шелку простыней,
А губы так застыли в нежном стоне,
Что, кажется, нельзя еще нежней.
Две маленькие гладкие подушки
Впитали аромат ее волос,
Дышали им, что сонные простушки,
Сияли, как от струек чистых слез.
2. ... Она лгала, и ложь ее чудесной
Цепочкою спускалась на ковры,
Сочилась в губы мне, была прелестной
И сладкой, будто райские дары.
Она любила верить и смеяться,
Мешала думать, может, иногда.
По-детски рассказала о паяце,
Верзиле, что привел ее сюда.
Он рядом с ней, и грудь его не дышит...
Здесь все чужое, я же странник тут...
Вода пьянит, бормочет где-то выше,
Все выше... Двери шаг мой стерегут.
1. ... Нет, никаких верзил в ее постели...
Постель ведь наша: свадебный вояж.
Лишь легкой ссоры голуби присели,
Клюют паркет. А я не сплю, как страж.
2. ... Но ТАМ водой журчали сна обрывки,
А жизнь теплилась в пламенных тенях.
Лизал огонь зеленую обивку,
И таял дым в лиловых простынях.