Две прямые, бывшие параллельными до сих пор,
в этом городе пересекаются. Берущий свое начало
от вокзала, проспект упирается прямо в порт
и заканчивается – но, увы, только над, а не у причала,
где подъемные краны не тянут к небу носы,
но покорно и очень старательно смотрят в морскую воду,
и, курсируя вдоль прибрежной, пусть узкой, но полосы,
по утрам в честь умерших чайки, тоскуя, слагают оду.
В каждом скверике, в каждом цокольном этаже,
в каждой клумбе, которых здесь больше, чем лодок на дне залива,
две эпохи, ушедшие, сливаются в мираже –
очень зыбком, но от того даже как бы вдвойне красивом.
Поэтому после смерти – не в тягость своим плечам –
предпочел бы крестам, оградкам и черным надгробным плитам
памятник из булыжника и старого кирпича
с постаментом из красного цельнокаменного гранита.