На втором курсе наше пребывание в колхозе отличалось от предыдущего, как день от ночи. Если год назад меня саму находили в борозде в обнимку с корзинкой в состоянии неглубокого, но обморока, по причине чрезмерного усердия, то в этом году, наглые и самоуверенные, мы игнорировали работу самым вызывающим образом.
Условия существования тоже были иными: нас не стали распределять по бабулькам, а расселили в старые, заброшенные дома, предоставив нас нам самим и нашей свободе в распоряжение.
Свобода - дело тонкое! Наш дом, в каком-то тысячелетии бывший школой, стоял на отшибе в полукилометре от деревни и не протапливался ничем, даже соседским штакетником, отчего спать и жить приходилось чуть ли не в ватниках. Поддерживать же энергию в наших юных организмах приходилось исключительно макаронами в разных вариациях - звездочках, ракушках,бабочках, и краденной с поля в редкие часы работы картошкой. Зато все эти лишения с лихвой компенсировались бурной вечерней жизнью, кипевшей в нашем доме и наших душах ключом, гейзером, а иногда и фонтаном.
В третий вечер пребывания в Веребейках мы поняли, что нас заметили мужские слои населения этого чудесного уголка Земного шара. Уже собиравшиеся спать, мы услышали дружный рев мотоциклов. Поравнявшись с нашей школой, он почему-то смолк, зато в доме нашем вдруг стало так светло, как не бывало никогда днем: в окна был устремлен свет фар.
Чуя недоброе, мы кинулись закрывать все двери, чтобы хоть как-то отсрочить зловещее знакомство. Сгрудившись в одной из спален, считая, что всем вместе будет легче хотя бы морально, мы ждали... Вдесятером на двух кроватях, вооруженные кто топором, кто кухонным ножом, кто просто пилкой для ногтей.
Ситуация, однако, не на всех производила впечатление одинаковое.Я держала руку под подушкой на маленьком, но остреньком ножичке из дома, прокручивая возможные последствия после моей мужественной обороны; Татьяна, самая старшая и самая большая из нас, сидела белая, как мел; Наташка, самая добрая и милая из нас, сидела в одних белых носках, но с топором ; Ленка развалилась на кровати, словно у себя в будуаре, в своей короткой юбке и с таким видом, как будто такие события в ее жизни - дело привычное; другая Наташка просто-напросто использовала время и пилку для ногтей по ее прямому назначению, издавая своим оружием в тишине такие звуки, за которые хотелось ее убить... если , конечно, это не сделают за нас наши "гости"...
Сердце стучало везде - в ушах, в затылке, в висках, в кончиках пальцев...
В какой-то момент мерзко скрипнула ставня у окошка, возле которого сидела наша девчоночья кучка. Стараясь не глядеть в незанавешенное окно, я попыталась ответ на свой вопрос ЧТО ЭТО БЫЛО? -найти в глазах у девчонок, сидевших напротив.
Их же зеркала души выражали такой ужас, будто бы их взору предстал дежурный монстр из голливудского фильма.
Любопытство было сильнее страха, но за его удовлетворение я получила суперпорцию мурашек на коже: в черном квадрате окна, влипнув в стекло, ухмылялась абсолютно белая рожа! Оскаленная щербатая пасть и вплющенный нос великолепно придавали роже сходство с летучей мышью-вампиром.
Для пущей зловещности не хватало только кровянных подтеков из уголков рта... Но и этого было достаточно, чтобы можно было начать паниковать.
К счастью, вампир сразу же самоликвидировался, и панику отложили на потом. Но ПОТОМ наступило незамедлительно - началось покушение на входную дверь.
Фанерная, она пала сразу и без боя. Но на нее мы сильно и не надеялись, потому что главной защитой для нас была дверь вторая, в сенках, - с кулак толщиной, с не менее солидным крючком...
Но через минут десять наша цитадель была все же взята! Наша надежда и гордость была безжалостно снесена с петель.
Недоуменно дзинькнул тазик на кухоньке -наш ночной санузел, вызвав дурацкую ухмылку и у нас, и, уверена, у наших захватчиков... Дверь в столовую была просто прикрыта, и мы очень скоро услышали нарастающий до предельной громкости звук телевизора.
Следующей была дверь в нашу спальню - ДВПешная загородочка, временно разделившая большой класс на два закутка. Открылась она тихо и осторожно. И в момент, когда какие-либо мысли уже перестали посещать наши головы, мы увидели рыжую патлатую башку, которая не спеша обнародовать наличие у себя тела, промолвила: " Дзяучаты, а чаго вы тут сядзиця?"
Так очень даже по-дружески промолвила... и исчезла!.... Совсем....
Еще пару минут мы, оцепеневшие, сидели в ожидании худшего. Тишина и неизвестность пугает гораздо больше, чем открытое нападение с шумом и пылью... Но за тишиной, правда относительной - в столовой продолжал орать телевизор, последовал звук моторов - наши кавалеры покидали нас!
Недоумение... Вопрос... Один и тот же вопрос читался на всех лицах, во всех взорах без исключения...
Видя, как я вытаскиваю свою сумку из-под кровати, остальные барышни кинулись тоже упаковывать свои вещи. Кто-то распахнул окошко, и огни деревни закричали ответ на мучивший нас всех вопрос: УБИРАТЬСЯ немедленно!
И мы побежали... Через это самое окно... Выбрасывая свои шмотки впереди себя.
Наташка, подбегая к окну, сняла тапочки и прыгнула вниз, на стекла в своих белых носках, причем потом бежала в деревню, упорно прижимая обувку к сердцу. Татьяна, одолев окно, кинулась к остаткам забора, которые совершенно не загораживали нашего спасительного пути к людям, умудрилась вгромоздиться на забор и тут же опрокинуться с него, предварительно порвав джинсы. На наши возгласы по поводу неправильного направления, она ответила перелезанием обратно, не обращая внимания на то, что забор через два метра уже заканчивался...
Мы убежали. Найдя нашу мастерицу в весьма не бодром состоянии, нам удалось все же убедить ее, что случилось нечто, отнюдь не пустяшное... После коллективного рёва, рыданий и завываний мы отправились ночевать к другим девчатам нашей группы, даже не подозревая, что уже следующую и все остальные ночи мы проведем в предательски брошенном нами доме...
И что именно в нем произойдет то, о чем я до сих пор вспоминаю с особой теплотой и нежностью...