WARNING!
Этот текст обладает психотропным действием и содержит ненормативную лексику. Лицам, не достигшим половой зрелости , эстетам, пуританам, и просто слишком впечатлительным убедительная просьба воздержаться от прочтения до публикации облегченного варианта "Сукин &Сын light". Я все сказал. Моя совесть чиста.
*********************************************
Cозрел миниатюрный, скромный спич -
Итог блужданий в уголках сознанья.
Уместно для итога восклицанье:
"О!
Ай, да Пушкин! Ай, the son of bitch!"
Ну, пусть не Пушкин, и не сын,
Но я же Сукин!
Вершина лингвистической науки,
Покрытая невежественным льдом,
В упор не видит красоту созвучий,
И резкость - словно выстрел из "винта":
В фамилии моей оскально сучьей,
Российская святая красота.
Ну ладно, сменим русло разговора,
Не очень молод, но еще не стар,
Продукт ассимиляции татар
В нелепых от бескрайности просторах;
«Скажи-ка, дядя, - все-таки не даром,
Факт исторический, а не дешевый понт,
Три века, что топтали нас татары,
Заметно укрепили генофонд?
До самого пришествия ливонцев
Хлебали лаптем кашу и кисель...
Зато сейчас мы впереди планеты всей
По части доставать рукой до солнца.»
Лишь с разницей, что доставать блага
Не лезет волосатая рука,
А под набат унывный Хиросимы,
Под транспарантом:"Бля, мы победим!",
Поскольку в куче,- наш народ един,
И обладает мощью нерушимой,
Перст указует напрвленье штурма:
За Коммунизм, за урожай, за *** чего...
Я, Слава Богу, вышел из него,
Из этого бессмысленного круга,
Оставив в нем ребенка и подругу -
Она решила жить не так, как все,
И, вспоминая о ее косе,
Я, в поисках величия и денег,
Носился по Руси, как сраный веник,
Однако к сорока годам в мошне
Хрен ночевал с сушеною блохою,
И в среднерусской мрачной тишине,
То волком по ночам я дико вою,
То - пузыри пускаю, как дитя,
Опившись с горя самопальной водки,
И потные растрепанные тетки,
С повадками и нравом медведЯ,
Меня мурыжат до потери пульса.
Пускай они с медведями ебутся...
Все. Завтра все .Иначе - мне конец -
Из круга первого попал в другой, не глядя,
И в этом круге, совесть потеряв,
Я тратил силы на бесстыжих ****ей,
И, силушки последние собрав,
Взмолился Деве Пресвятой, чтоб заступилась,
Чтоб Сына упросила своего
На грешного меня потратить силы,
И я воспряну сердцем за него,
И чудо совершилось.
Я свободен,
Под утро пьяных теток растолкав,
С ведра воды колодезной взлакав,
Пошел я путешествовать в народе,
Уже с священной искрою в душе,
Уже со смыслом жития Месcии,
Жил поначалу просто в шалаше,
Потом - в своей трехкомнатной квартире,
Поскольку мой удел меня привел
До места, где невесты в полном списке,
И выбрал я любимую Лариску,
И под венец ее тотчас повел.
Такое чудо - в жены взять блондинку,
Как лилия, вся в ирисах подруг,
Теперь моя родная половинка,
Закончился теперь порочный круг.
Окончился мой поиск неземного,
Земною женщиной, прекрасной как Земля,
И злые вспоминая годы, бля,
Я представлял себе себя такого:
Вот мальчики прыщавые в трусах
Бугристых одержимостью либидо,
И юные бесстыжие лолиты,
С бесовским электричеством в глазах,
Зовущие в Нирвану через бездну,
Упав в нее, я больше не воскресну,
И проклянут, и предадут забвенью
Фамилию великую мою.
Как чукча - то, что вижу - то пою:
На расстояньи трезвого обзора
Простерлась тундра жизни без Любви,
Хоть волком вой, хоть шепотом зови,
Хоть умоляй слезами до позора,
Никто того, что было не вернет,
Растраченное счастье не воротишь,
Как в небе след оставил самолет,
Так ты воспоминания ворОшишь,
Себе при этом делая больней,
Вливая спирт и прочую заразу,
А иногда себя решаешь разом,
Отчаявшись уйти из этих дней,
Наполненных тобой, твоею лаской,
Небесным смехом, светом твоих глаз,
Но не найти. Все поиски напрасны,
На капсюль шлепнется боек сейчас,
И вышибет свинец мозги и душу,
И, выйдя в ослепительный астрал,
Поймешь: "****ец, засада! Вот попал!"
И - через миг - твой стержень перекушен...
А добрый доктор скажет :"Суицид."
И следователь-мент его одобрит,
И только мама добрая простит,
Простит и до могилы будет помнить.
А был ли мальчик, был ли Сукин Сыном?
Вопрос не праздный, ведь к пяти годам
Уже умел читать он по складам
В своем любимом Букваре старинном,
Мышами съеденном наполовину,
Но "Мама мыла раму …" было в нем,
"Мы не рабы..." впиталось вместе с рамой,
И рабство вытравлялось: то - ремнем
Отцовским, то - стакан "Агдама"
Невиданную удаль придавал,
Тянул на воровские приключенья,
Потом тянул и срок-три в заключенье,
Зато - и эту сторону узнал,
Где без понятий жизни не бывает,
Где Вера, Просьба, Страх - вся ипостась,
И на колени быдло тебя ставит,
И втаптывает сапогами в грязь.
Но я же Сукин - я, конечно, выжил;
И верил и боялся и просил
Всевышнего, когда совсем без сил,
Пилил, валил и напрягал до грыжи...
Я там узнал, что Он на свете есть,
Он видит все, и подлость и поступок,
Он не снисхОдит к людям до уступок,
А заставляет Библию прочесть,
И каждый страждущий ее крутые строки
(Простому смертному они - как тормоза)
Читает со слезами на глазах,
И узнает, что слали нам Пророки,
И просветлеет черствая душа,
И выйдет на свободу божьей тварью,
И побредет до церкви не спеша,
На купола под синей киноварью.
Я столько куполов видал в тюрьме,
Но не позволил сердце осквернить,
Иголочки опутывает нить,
Но тушь не прикоснулася ко мне.
Тупая вседозволенность свободы,
Татуировок синие разводы,
Паучьим выводком по человечьей коже,
Разползшихся в угоду Сатане.
Я выколол на заднице жене:
"НЕ ЕБЛИ ДЛЯ, НО РОД СВОЙ ПРЕУМНОЖУ!",
Пусть славится фамилия в веках.
И поршень свой гоняя по цилиндру,
Сжав заднюю трансмиccию в руках
Осознавать, что в жены взял не мымру,
А воплощение мужской мечты,
Живое отклонение от нормы,
Любимые божественные формы,
Из кружевной стремятся тесноты...
Жена моя, любимая Лариска,
Сочнее, чем баварская сосиска,
Хитрей, чем деловая колбаса,
Достоинства:
Огромные глаза, волос копна
И ангельский характер,
Во рту зубов на 302 карата,
Способных прут стальной перекусить,
Талант на кулинарные изыски,
А видели бы вы, какие сиськи!..
Так на хрена, позвольте Вас спросить,
ходить налево. Не притстало мне
При этаком сокровище- жене,
стабильно релаксировать на ****и..
Зачем мне это, ведь не блуда ради
Я беса тешу с жрицами любви...
Но убедиться - нет желанней лона
(Иль ты как хочешь это назови),
А у ****ей и грудь из силикона,
И, даже если попадется - та,
И будет очень узкая п....,
Я все равно бегу лосем до хаты,
Где ждет меня любимая моя,
Наверное, здесь гены виноваты,
И предки были у меня князья,
И право первой ночи неотъемно,
И должен я успеть их всех покрыть...
Несусь домой во всю лосину прыть,
Где ждет меня накрытый стол отменный,
И прелести желаннейшей из жен,
Я снова буду в сердце поражен,
Как в первый раз, как в первое свиданье,
Нет никого милее на Земле,
И пусть она летает на метле -
Всегда она - предмет для обожанья.
Но это все теперь, а раньше,
O!
Не тело, а собрание грехов,
Опять вернусь к уже забытой теме:
Как было трудно прыщеватому юнцу,
В благоухающем косметикой гареме,
Хоть что нибудь несчастному концу
Явить на свет - скабрезных фотографий,
Замызганных игральных пару карт
(В те времена не знали порнографий),
И - мой конец любой ****е был рад,
Пусть даже нарисованной в альбоме
(Том первый Анатомии людей),
Тем более, что не было ****ей,
Точнее - с ними я по жизни не встречался,
Но то, что были, - это я подозревал,
И рано утром, когда он вставал,
О них мечтая, рукоблудству предавался.
...Я трахну все, что будет шевелиться,
иль просто признак жизни проявит,
Я ползал по земле, как троглодит,
И мысль лишь одна могла родиться:
Где, как и с кем продолжить генофонд,
Как укрепить позиции в природе?
И при честном при нашенском народе
Я нападал на дам, как шел на фронт,
Но дамы не спешили принимать
Гормонами сочащееся тело,
И приходилось в кулаке сжимать,
Отросток окоянный то и дело...
О! Боже! Дальше некуда бежать,
Бедняга, вновь пуста его кровать.
Не оценить прекрасный экземпляр,
Сплошь состоящий из эмоций и гормонов,
Но мальчик вырастет и душка, и гусар,
Он свысока презренно глянет на матрону,
Казавшуюся раньше Афродитой,
Чуть посягнет, сквозь зубы ей: "Иди ты..."
Теперь я стою больше, чем вы все.
И бриллиантов фунты в туалетах
Прибавят Вам лишь пересудов Света.
О деловой матерой колбасе
Шептаться будут юные сосиски
В местах пикантных пухнуть, розоветь...
А мне пора сбираться в путь неблизкий,
Зачем мне эта злая круговерть,
Где все считают в фунтах и каратах,
Где юноши на бабушках женаты,
А дедушки - совсем наоборот -
Из бесприданниц делают перины,
И шепелявят сквозь беззубый рот
О ножках знаменитой балерины...
И жизнь неслась, и молодость, как сон,
Сжимающий, щемящий где-то слева,
Под вальс Бостон, чарующий шансон
На танцплощадку собирались девы.
Стиляги их хватали в оборот,
Блатные мрачно цыкали сквозь фиксу,
А я опять несчастной, серой крысой,
Сворачивал в судьбины поворот,
Когда из обезумевшего дня
Мое изнемогающее тело
Скрывалося в объятиях нОчи,
Я падал ниц, как будто кирпичи
Весь день таскал. Скрывался неумело
От взгляда человечьей суеты,
Найдя приют и ласку темноты,
Но, как шкодливого кота под шифонером,
Мой новый день тащил меня на свет,
Заставил стать меня миллионером -
Зато теперь бессилен и минет
Мою былую дурь восстать заставить,
И только в отголосках где-то память
Нашептывает : было все ОК!
Я не прямой теперь, да и не гей,
И порошок уже не помогает,
И женщины похожи на ворон,
И скоро похоронный марш сыграют,
И понесут вперед ногами. И поклон
Последний, и замерзшей глины горсти
На крышку гроба дробью застучат,
И лица недовольные внучат,
И - суетные в предвкушенье - гости;
Поминки - это сложный ритуал,
Но каждой нацией он очень уважаем,
Когда вперед ногами провожаем.
Взирая на могильника провал,
Мы все уже к такому же готовы...
Потом за упокой полстаканА,
Яйцо вкрутую, что-то в виде плова,
Все говорят: "кутья", пошла она -
Совсем невкусно, и - вкрапления изюма...
А после, дома, пьяные от шума
И розлива халявного бухла,
Прорвутся о покойном и хула,
И лучшие земные проявленья...
Да будет пухом то нечерноземье,
В которое упрятали его
Заботливые родственные руки,
Подумаешь,- не стало одного,
Зато остался Сын, и тоже Сукин.
А я уже по переходам дыр
стремлюсь предстать пред входом в новый мир,
От радости такой превысив скорость.
Меня Архангел - за такую прыть -
Дубьем в полоску по загривку, вскоре
Отечески внатяг притормозит.
Проторможу три четверти парсека,
И на моих, видавших виды "Сейко",
Пройдет всего каких-то полчаса,
А на планете, что осталась в прошлом,
Любимая лежит, прикрыв глаза,
И на холме могильном уж морошка
Покрыла все застенчивым ковром,
Завчем рождаемся, зачем живем,
Вопрос вопросов, суперзаморочка.
До счастья не дошел никто из нас,
Гордыня и презренье помешали,
На "Сейко " пробежали стрелки час,
Оставив только в памяти скрижали:
Запомни, что вернешся в мир иной,
Где нет любви к себе, а есть до гроба,
Где если любят, то страдают оба,
Как - пуповиной связаны одной -
Сиамские плененные созданья,
Что друг без друга даже не вздохнут,
Вот так и мы в финале мирозданья
Научимся у них чему-нибудь.
О, страсти человеческие! Вы -
Вплетения в судьбы моей канвы,
Без вас - нельзя: даны во искушенье,
Чтоб испытытать на прочность материал,
Иль - полное моральное крушенье,
Иль - плавное уплытие в астрал.
Безумия изысканная блажь:
размазывать в покоцанном рассудке
то акварель, то масло, то гуашь,
то черной тушью заливать на сутки,
недели, месяцы, а иногда - года, -
Вам незнакомо это, господа?
Как, незнакомо? Это Вы серьезно?
Вы не бывали в шоке коматозном?
Простите: значит, то - не Ваш удел,
Вам - в галерею признанных шедевров,
Мне - в холодильник расчлененных тел,
В бассейны крови, на батуты нервов,
Где камень философский добывать
стремятся одержимые идеей,
и каждый русский там умней еврея,
и школьница - уже обычно мать,
По крайней мере, уж не целка - точно,
На всех бумагах - только многоточья,
Сиди и думай, что куда ввернуть,
Чтоб получилась четкая картина,
Все многоточья строят Млечный Путь,
И речь звучит не мальчика, но Сына.
Самокопанье, совести возня,
извечная ума и чувства ссора:
тончайшие сосуды из фарфора
в посудной лавке - бедного меня -
слоновьей грацией ворвавшихся эмоций
растоптаны, раскрошены в песок,
Я снова нелюбим и одинок,
И разум нейролептиком покоцан,
И впереди лишь желтая стена
Из кирпичей гордыни и безумства,
И освещает капище луна,
И вонь от сгнивших душ не хуже скунса,
Попавшего на ваш же интерес,
Упрямую и злобную скотину.
Больной рассудок выведет картину,
Как наглый и весьма подвижный бес
В твоем стакане плавает на серфе,
Расплескивает водку через край
И оставляет тухлый запах серы -
Так вот же он, Земной наш Адский Рай!!!
Маниакалка, Белая горячка -
И ты уже под койку, враскорячку,
От Демонов сокрыться лезешь вниз,
Но там от них не скрыться, не боись,
И ты завариваешь в кружке чая пачку,
Чтоб не уснуть, чтоб спас тебя "купец"
От проявлений раненного мозга,
Иначе - всё: мозгам придет ****ец,
И впереди маячит передоза.
Когда в твоей потерянной душе
Затлеем лучик - слабенький, янтарный,
Сам Сатана, как избранный пожарный,
К тебе придет в хвостатом неглиже
Тушить рождение янтарной искры,
Но мысли у тебя точны и быстры -
Ты позовешь на помощь, и придут
Незримые полки от Михаила,
И защитят, и в скверну обратят
Любую злонамеренную силу.
Лишь только верь, прошу,
Лишь только верь,
Что не один ты на планете этой,
И пусть она крылами Зла задета,
Но рядом - Ангел твой, что ввел тебя
На испытанье в этот мир жестокий,
И выход - сталью кованую дверь -
Пробьет railganom Ангел светлоокий,
И повлечет полки позадь себя.
***
A чем живут соседушки мои,
Все воровством, убийствами, подлогом,
Детишек водят к строгим педагогам;
А те украдкой ждут, как засмолить.
Тенденции давно мне все понятны,
Я их еще в тюрьме все ощутил -
Пока тебя сосед не опустил,
Ты опусти его, и будет все в порядке.
Так и живем на шаре голубом,
В стремлении отнять, к себе приклеить,
А в Бога вовсе позабыли верить,
А если верим - выгоды все ждем.
Разрушив пару стран, построить дом,
И парк разбить на деньги с лесопилки,
На зависть всем. И шепот:"Жив, курилка...
Здесь будет и Гоморра и Содом!"
Пускай все человечество в упадке,
Но я не отойду от распорядка,
И Сын мой будет не в одном числе...
На белом танке, а не на на осле,
Войдет во град обуянный гордыней,
Он душу из его бетона вынет,
И скверну обратит в песок и прах,
Падут Колоссы из стекла и стали.
Господь, Иегова, Вишну и Аллах,
В одном лице, из одного грааля
Благословит оставшихся в живых
Непостижимой силой Благодати,
Она прикажет:"Павшие восстаньте!",
И на ее Божественный призыв
Полки восстанут воинства святого,
И души обретут и плоть, и кровь,
И изольет Она на них сиянье слов,
И будет позолоты блеск на слове,
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ!
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ!
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ!
И легионы кровь отдать готовы,
Как только Михаил прикажет : "В бой!"
Погибнуть и восстать - великий подвиг,
Пожертвовать за Господа собой!
На этот раз все будет не по теме,
Ударом за удар, а за плевок - перо,
Не Ангельское только, а стальное
Воткнется в чье-то тухлое нутро,
И будет там провернуто три раза.
Наматывая на клинок кишки...
Уже не безобидные стишки,
А рифмою горящая зараза,
Людей на бой за жизнь объединит,
Под знаменем Георгия построит,
И Ангел долгожданный вострубит,
И в Вечность и в Бессмертие герои
Пойдут. И я - армейскою кирзой -
Брега Атлантики втопчу в песок нещадно,
А после нас - да хоть Потоп, хоть мезозой...
А мы опять уйдем к себе обратно,
На север, там, где воет дикий пес,
Где минус тридцать - это не мороз,
А просто легкое похолоданье...
Вы там, во Флоридах, имейте пониманье,
Что если мы придем, то всё - ****ец;
Оставь надежду всяк, нас повстречавший,
Мы хуже скифов Блока одичавших,
Мы - зло, в своем же первозданном виде,
И тот, кто нас узрит - уже безликий,
Запомнит навсегда, как жизнь сладка,
Когда в перчатке кольчатой рука ,
Играющая осмиевой пикой,
Насадит на нее живую ткань...
Нет, это будет не Тьму-Таракань,
А Флорида, NY, Техас и дальше,
И орды монголоидные наши
Сметут бетон, вдохнут урана пыль...
В ближайшей перспективе - это быль,
Да будет так! Я рек, а значит - будет!
Пойдут полки на север в чашу гор,
Отсвечивая ядерным загаром,
Хоть путь не близок - впереди простор,
Идут на север полчища гусаров,
прошедших очищение в Oгне,
Восставших среди ядерного пепла,
Их воинство в сражениях окрепло,
И Михаил на вороном коне,
Прижав к плечу свой доблестный railgun,
Армагеддон сканирует прицелом,
А Гавриил диктует по слогам
Посланье вверх :"Великий Боже, в целом
Враг побежден, и Зверь низвергнут ниц,
Он в Бездне заперт, и над ним Блюститель;
Чуть было не остался без яиц, -
Такая рубка (это - не пишите...)!"
***
И выйдет Иоанн - пророк Пророков,
И скажет: " Я же Вас предупреждал,
Что человек отринет все пороки,
И Веру водрузит на пьедестал,
А с нею - и Надежду, и Любовь;
В особах царских - голубая кровь,
Как в прежние века, должна струиться,
И, чтобы королевичем родиться,
Ты в генах должен чувствовать свой род.
Скажите, кто вот там вдали бредет,
В заснеженных вершинах Гималаев?
Чьих будешь? Розенблюм иль Николаев,
Романов - иль Складовский, блин, Кюри?
Замри на месте, человечье семя!
Откуда? Род твой, племя назови!»
- Я червь, я - тлен, я - порожденье суки,
Я - воин Легиона Трех Смертей,
Но я горжусь фамилией своей -
Она звучит по-русски просто: Сукин!
***
Спускаться в бездну, покорять вершины
Способны настоящие мужчины,
Они влекомы в сказочный Тибет,
Где миллионы мантр прочтутся миру,
А мужики твердят "Помалу, вира.."-
Ведь дали Богу доползти обет.
И вот вершина шпиля дома Бога,
Стоишь, не зная собственнного сана,
Но злая кровь потомка Чингиз Хана
По венам проторит свою дорогу,
И Голос с высоты : "Привет, Осанна!"
И что-то разрывается в груди,
Прости, помилуй, Господи; прости
За то, что сомневался в ослепленье..
Я храм не посещал по воскресеньям,
И рылся в прахе мерзким червяком -
Считал свои вонючие купюры,
Хотел жениться на обычной дуре,
И с похмела лечился молоком.
Я верую: ты - Истина, я знаю,
Я выполню теперь любой наказ...
И ангелы над бездною летают,
И химзащиту мне несут, противогаз...
Не ладно на Земле пока, не гоже,
Пусть распадется влегкую ядро,
А ты внемли: « Я, твой любимый Боже,
Все это Ною говорил...Старо...
Иди - и ничего вокруг не бойся,
Ни радиации, ни даже Сатаны,
На каждом континенте Храмы Солнца
Должны быть для меня возведены.
Благословляю род твой, человече,
Иди - и расскажи о нашей встрече
Очищенным под ядерным огнем.
И будут воплощением в одном
Тебе великие пророки -
Иисус, Мохаммед, Будда, Моисей,
И для тебя откроются дороги,
Всего шесть храмов на планете всей,
Достаточно и этих для начала,
А после разберемся, что в чему,
И у какого Авеля мычала
Корова, просто лишняя ему...»
***
Чернятся буквы следом за курсором,
Из суеты незримого труда....
**********************************
КОГДА Б ВЫ ЗНАЛИ, ИЗ КАКОГО СОРА...