Красотка в кресле, вся - в голубом,
в фойе на фоне штор и шкур,
вразлёт глаза и локон надо лбом,
и крем и пудра скул.
Она на фоне знатной шкуры
сияла, сидя, в голубом,
сулили линии Её фигуры
взаимность вдруг и, погодя – облом.
Вся в голубом и из разряда бомб,
у ног ковёр,
и мой шагреневый скукожился апломб,
стал квёл.
Вся в голубом - на фоне шкур и штор,
ковёр у ног,
и Ей, такой, везде – и дом, и стол,
и хор говорунов…
Полу-улыбка и едва кивок –
во мне очнулся волокита-волк,
и я отряс с овечьей шкуры нафталин,
ещё вчера сказал бы кто б,
что вздрогну я, на всё готов,
по прихоти беспечной Natali !..
И взорам фраера, и взорам франта
никто себя вот так и не являл,
как нам себя явила киевлянка,
землячка своевольных киевлян!
/10.12.2001/