«Вот потому я изредка хмелящий —
но настоящий! — жалую стакан.
А так-то я — не очень и пропащий...
...пора к перрону. Где мой чемодан?»
Из переписки с ...
С большим чемоданом не местного кроя,
Со странной улыбкой вселенской печали,
Такой бесприютный бредёт, непокоем
Извечным гонимый по новым причалам.
Стук двери. Заходит. Случайный прохожий.
И сразу к камину, к теплу прислониться.
«Камин электрический?!? Божешь мой, боже…
А запах сосновый под шелест страницы? И…
Бог с Вами, дайте же водки. И в кружку.
Нет водки? Есть виски? Какая отрава…
Тогда закурю… Ваше «Мальборо» — стружка
Гнилушки болотной. Вот, помнится, «Ява»…
За чай благодарствую, хоть он и с манго,
И цвета не чайного — чайная роза…
Отчаянно хочется спать… Танец? Танго??
Кадриль ещё можно… Знобит… I am frozen…
Вот вырвалось, гадость! В краях ваших ленных
По-русски никто, ни бум-бум, хоть бы слово.
Глупцы! Им же Пушкин, Толстой, даже Ленин
Владели… just perfect… Вот, вырвалось снова…
Шекспир? На английском? Пример неудачный.
И к чёрту изыски салонных обрядов!
О, птичка колибри… Сейчас бы на дачу,
Под свист соловья задремать между грядок…»
Заснул на полу, беспокойно, по-детски,
Искусственным жаром согретый до пяток.
Шептал имена: Чацкий… Мелехов… Ленский…
Мальчишка беспутный с седеющей прядкой.
Стук двери. Очнулась от сна. Видно, ветер.
Приснится ж такое, потом гляну в Сонник.
Знобит. Пару капель «Столичной», и в пледе
С ногами закутавшись — на подоконник.
На пальме соловушка в духе Ростана
Куплеты слагает колибри интимно.
И кто-то случайный, с большим чемоданом,
Бесцельно бредёт и, как водится, мимо.