Отравляю глубже, бессознательно,
Проникаешь в поры, в кровь, не ведая,
Засыпаю мудрым прорицателем,
А проснусь влюблённою Одеттою.
В поединке, неприкрытым разумом,
Жертвую, как шахматист, — нацеленно,
Варианта два, любой отпраздную.
Проигрыш победе равноценен... Но!
Отравленье то — наркотик, быстро действует,
С ласковой, послушной и прирученной,
Ты недолго будешь фарисействовать
И погибнет в тебе Свано-мученник.
По ночам кричать начнёшь, болезный мой,
«Зрелищ дайте... крови... драки..», злобиться
И мечу молиться бесполезному:
Нет сопротивленья — есть бессонница.
Оттого хорош сей акт, что он прерванный,
До конца не доводя, до конвульсии.
Пусть Одетта будет милою стервою,
Сван впитает в себя яда эмульсию,
И заснёт, во сне смеясь, благо есть чему,
Засопит негромко, но убедительно.
Не воительница — слабая женщина
Сон уснувшего хранит победителя.