* * *
Я когда-то мечтал, опускаясь в незыблемость скуки,
Расплавлять жутких встреч с неизбежным тяжелый свинец
И, вливая его в совершенно спокойные руки,
Все лепить и лепить долгожданный счастливый конец.
Знать, что сердце не будет бросаться из полымя в холод
И примерных забот все тревоги сотрет колея,
Даже если кривой и ржавеющий творчества молот
Перестанет давить и кромсать, награждая и зля.
Я гнал прочь этот звук неожиданных плоских медалей,
Я впивался в матрац, ощущая пронзительный дым
От горящих мостов, что, явившись из призрачных далей,
Завели в глухомань и запутали снегом следы.
Но когда я достиг расслабления вяжущей лени,
Примеряя всерьез ворох сшитых без мерок одежд,
Я заметить успел, что мерцанье моих озарений
Утонуло в свечах и кострах крикунов и невежд.
Скука знала момент, когда высыпать синим узором
На оконном стекле, чтоб затмить зелень листьев и волн.
И я время свое, как корзину с бумагой и сором,
Без раздумий и слов с благодарностью выбросил вон.
... Ветер стекла разбил, и холодный дурманящий воздух
Распорол кружева — а зеленые волны внизу
Так же бились, ревя, но я понял: теперь уже поздно
По приятным мечтам и тревогам чеканить слезу.
1993