«Если бы окно было разбито так, что осколки напоминали бы высокие горы, я бы провел пальцами по краям, добавил бы красного снега на вершины». Но за окном моросил с неприятной постоянностью мелкий дождь. Надеяться на снежные хлопья и сугробы было бы по меньшей мере смешно, весна всё же. Перегорела лампочка, свет прятался за максимально раскрытыми шторами – комнату доедал мрак. Ни на верхней полке, ни в шкафу, ни под кроватью, ни даже на журнальном столике не видно было смысла жизни – он его куда-то далеко спрятал, и как это часто случается, сам не мог найти уже вторую неделю.
Друзья где-то спешили по делам или прятались за кучами причин, которые ни перепрыгнуть, ни обойти. «А одному не так уж скучно», вяло и очень печально простонал он. «Звенит тишина и шипит дождь... это даже красиво. А когда тебя окружает красота, разве возможно чтоб тебе было скучно? Нужно вслушиваться, внюхиваться, впитывать в себя красоту...» Он не успел построить план по поглощению и впитыванию красоты, дверь в его комнату заскрипела. В комнату вошла девушка.
Голая.
- Ааа...
Не часто он находился в подобных ситуациях. (А если быть уж совсем откровенными с читателями, то он никогда не был в такой ситуации). Сначала взгляд, как капля, прокатилась по телу. Это не заняло много времени и мыслей, поэтому оставалось еще много о чем можно было бы подумать. Он зщасомневался, думают ли в таких ситуациях? Мысли шли в каких-то трубочках – он понимал что думает не заходя за рамки, он отчетливо видел эти рамки. Странно было то, что зная об ограничениях, он не мог подсмотреть за них, «какие же запрещенные мысли у меня в голове?»
- А... а.. нет..., - все (те, что разрешенные) мысли смогли уже достаточно запутаться, чтоб выпорхнуть бабочками-махаонами из рта нашего героя. Он чувствовал, что просто необходимо хотя бы сказать что-то (сделать он ничего не мог).
- Кто ты? – как будто ее имя, или род занятий, или любая информация о ней могла объяснить почему она стоит обнаженная в комнате человека, который ее не знает. Но это неважно что именно он выпустил, главное – он сказал что-то! Девушка стояла неподвижно. Молчала, смотря ему в глаза. Ему казалось, что она видит его насквозь, что она уже давно изучила каждую ниточку его одежды, каждую клеточку его кожи, каждый волосок на его лице («забыл побриться сегодня»). Он чувствовал себя еще более нагим, чем она. Он не знал что делать. Хотелось раздеться. Он снял рубашку и (дождавшись хоть сколько-нибудь полезной мысли) аккуратно накинул ее на девушку. Пришлось столкнуться с ее смелым взглядом, без всякого вызова, но каким-то слишком глубоким... то есть, она видела его насквозь. А это страшно. Еще он почувствовал ее дыхание. Она была настоящая, ему не показалось (тем более, что рубашка держалась на ее плечах). Глаза у нее были как две большие чайные бусины. Чёрные ресницы, как шпаги... Опомнившись, он отскочил от нее.
- Чаю хочешь? – ему вдруг показалось, что если она настоящая, то неприменно любит чай. Девушка продолжала стоять посередине комнаты и молчать, смотря на него.
- Ты меня насквозь уже изучила, всего меня! – он начинал нервничать, - не смотри на меня! Мне не по себе от этого. – Потом подумав, что не мешало бы сначала одеть девушку, а потом приглашать пить чай (ведь в квартире, не смотря на весну, было холодно, табуретки казались ледяными), он выбежал из комнаты в прихожую, где по случайному стечению обычных обстоятельств находилась корзина со стираными вещами. Выкопав сравнительно новые теплые штаны, он летел в свою комнату. Где-то перед самой дверью он заметил, что не думает совершенно ни о чем, что редко случалось и поэтому не оставалось незамеченным.
В комнате горел свет, на спинке стула висела рубашка. Он стоял по пояс раздетый, и, стуча зубами, кутался в холодных штанах. На верхней полке была фотография – он и эта девушка.