Бывало, я дружил со всеми
За тем студенческим столом,
Где много пили, мало ели
И падали в тарелки лбом.
Так разбазаривал бесцельно
Я четверть века для гульбы,
И мне открылись беспредельно
Глубины внутренней борьбы.
Я пристрастился мыслить высью.
«Высоким» укрощая злость,
Себя я тешил сладкой мыслью,
Что я средь зла случайный гость,
Что обогнал я наше время
Не на один десяток лет,
Несу страдальческое бремя,
Несу в себе эпохи цвет.
Но все настойчивей сквозь вздохи,
Под нищий плач и буйный клич,
Текло дыхание эпохи,
Её духовный паралич.
Мои основы стали шатки,
Мой мир – ущербен, как тюрьма.
Мне захотелось делать «бабки»,
Цедить восторженно: «фирмА».
Считая сбережений крохи,
Искал я с оправданьем связь:
Что толку цветом быть эпохи,
Коль вся эпоха – просто грязь!
Что толку быть в опрятной шкуре
Средь чёрных, шитых на заказ,
Коль стадо, опасаясь бури,
Готовит лишь жратвы запас.
В такой борьбе не проходящей
Живу, ищу, иду на стресс.
Вопрос, быть может, завалящий
Я раздуваю до небес.
Но иногда встают во мраке,
Переливаясь, как сапфир,
Неосязаемые знаки,
Мой хрупкий озаряя мир.
Тогда глаза я закрываю
И отправляюсь в дальний путь.
Мне неспокойно. Я глотаю
Мельчайших звуков чудо-суть.
февраль 1991