* * *
Еще не женщина. Уже
Не девочка. А солнце Луда
С холодной тяжестью звенит
У ног, как медная посуда...
______________________
Стояли столики вдоль стен
И, постепенно и упорно,
Стекал последний вместе день
С витрин кафе аэропорта.
И, модерновый Вавилон
На местечковом карнавале,
Кишмя-кишел Бен-Гурион.
А мы у столика стояли.
И растекалась по углам
Густая тень молчаний наших.
Я проворонил Вас, мадам.
А как - не спрашивайте даже.
Я потерялся между дел,
Между причиною и следом,
Не узнавал тебя совсем,
С собой, тем более - с соседом.
Мы расставались не досад.
Ни на судьбу, ни на погоду.
Мы состоялись как детсад,
Взросление входило в моду.
Как будто тайный сатана
Шептал мне голосом отпетым
Какое злое синема
Бывает с нами в мире этом.
А ты сказала: ну и ну.
Сказала: милый, обойдется.
Найдешь себе еще одну.
Сказала: лучше попадется.
А я сказал тебе: забудь.
Сказал: приятного полета.
А ты сказала: как-нибудь
Я позвоню. До самолета
Нам оставался час едва,
Когда мы ворами, в обнимку,
Плюя на птичии права,
Впорхнули в ближнюю кабинку.
И замирали на ходу,
Как заблудившиеся дети.
И все случилось как в бреду.
Как есть, одни на белом свете,
Мы вспоминали вкус войны
И незатейливых проделок
И, оскорбительно юны,
Спускались медленно с луны
И выходили из-за стенок.
Снаружи жались фраера
И лишь глядели очумело:
Какого, мол, etc.
Но я сказал: не ваше дело.
И мы оставили стоять
На тарабарском тарабаров
Сосредоточенно молчать
У электронных писсуаров.
И (все, что было, бог простит)
Была разлука без печали.
Ты поправляла свой прикид
И, молчаливая вначале,
Заговорила. Я молчал,
Едва пол-слова понимая.
Мы закрывали карнавал,
Как бы другой поэт сказал.
Луна, Великая Немая,
Выглядывала из окна
Автобуса. И, то и дело,
Казалось мне - сама судьба,
Качаясь, на меня глядела.
И ты, с небесной вышины,
Где обитает авиатор
И чувства все разрешены,
Глядишь на мир в иллюминатор.
И ту же видишь, в свой черед,
Луну, висящей в звездной сети.
И холодеет небосвод.
И замирает сердца ход.
И мы одни на белом свете.