Я принимала день, любя его, как брата.
Но солнца больше нет. Мне некому помочь.
Отмыв свои грехи, забыв свои утраты,
На наготу души я надеваю ночь.
Смотрите на меня – вы этого хотели!
Не правда ли, как лгал вам свет дневной?
Делившие со мной тепло моих постелей,
Смотрите мне в глаза и смейтесь надо мной.
Из узких рук моих вы лунный свет не пили.
Вам не дано понять тех, кто ответил «нет».
О чем кричал их взор, о чем они молили,
Целуя в сталь ствола горячий пистолет.
Вы не умели жить. Никто из вас не понял
И права не имел знать общие места.
Вы видели лишь грязь и повод для ироний,
И знаю только я, что здесь была звезда.
Она была. Была. Простите мне за это
И колкие слова, и пафосность идей.
Оплакивать судьбу погасшей сигареты –
Намного ли смешней, чем траур по звезде?
Я слишком жизнь люблю, чтобы уйти без спроса –
За терпкое вино и хрип магнитных лент,
За острый луч луны на крышах ваших «ройсов»,
За совесть и за страх, за этот черный цвет.
Я слишком жизнь люблю, в ней в марте много кошек,
И легких воробьев на нотоносцах фаз,
Мохнатых мокрых верб, и маленьких ладошек,
И все-таки уйду. И не покину вас.