Привет, мой друг!
Прости за фамильярность,
самонадеянность, беспечность и бестактность,
быть может, просквозившие чуть-чуть
в моем поклоне.
Право же, забудь.
Причина обращения такого
в смущенье от отсутствия простого
эквивалента ли, аналога иль образца
пригодного сейчас для письмеца.
Строка «я вам пишу», конечно, велика,
но нынче лишь годна для дурака
или юнца, иль одинокого бродяги,
презревшего шторма и передряги,
но позабывшего великие тома.
Для них она быть может и нова.
Но верно не для вас
(пишу высоким слогом, чтобы потом,
под мизерным предлогом
свести на нет,
на шутку,
на кураж
все откровенья, кои вдруг возникнут.
Чтоб все списать на смелый эпатаж).
Но, в общем-то, я искренне надеюсь
на благосклонное прочтенье дерзких строк.
Ведь, как известно, глупость не порок,
не грех, не хамство,
а всего лишь слабость
ума,
но тут,увы, кому чего досталось.
Но это все преамбула, зачин.
Коснусь онтологических причин
меня к перу призвавших, как поэта.
Причин немного,
а серьезных вовсе нету.
Есть лишь желанье
из отчаянной глуши
достать до вашей сумрачной души.
Порыв, признаюсь, шалый и беспутный,
почти отчаянный,
почти ежеминутный.
Но что же делать,
если разговор
простой, живой с тобою нереален.
Ты в тишине своей фундаментален,
недвижим,
строг
и непоколебим
(здесь очень рифма просится любим,
но это не предмет для диалога,
поскольку волку не нужна берлога).
Итак, о разговоре.
Эта блажь
мне в голову попала не спонтанно,
она там выложена филигранно,
как на стекле бывает выложен витраж.
Мне очень хочется с тобою говорить
о ветре,
смерти,
счастье
и невзгодах,
грибах,
дорогах,
снах
и электродах,
о пустоте,
игре,
драконах,
мифах,
вере.
Короче, обо всем и в полной мере.
Зачем?
И почему с тобой?
Увы…
Увы, мне совершенно недоступно
постичь сего момента.
Знаю лишь,
что важно даже то, как ты молчишь.
И здесь я вновь перехожу на «вы»…
Ах, да, у нас, естественно, дожди,
естественно хандра, естественно порядок,
но дым сего отечества не сладок
и не горек.
Просто дым.
Но если здесь пройтись по улицам пустым,
когда все спит и нет ни суеты
людской,
ни грохота, ни гуда,
тогда порою происходит чудо.
И все сверкает гранью изумруда
и воскрешает давние мечты.
Финал.
Он требует особого таланта
и грации,
и мужества атланта.
Но я, отнюдь, в финалах не сильна.
Хотя, конечно, в выборе вольна.
Ну что ж, скажу вам, что грущу изрядно,
хотя и лучезарна, и нарядна.
Но грусть моя имеет свой исток:
всего не скажешь даже между строк.