Мой рыцарь милый, мне твои глаза
Душистых васильков напоминали синь.
В саду цвел бледно-красный апельсин,
Плелась все выше жгучая лоза.
Мы о любви своей не говорили,
К чему растрачивать напрасно силы?
Ведь для нее весь мир казался тесным,
Слова пусты, им вовсе нету места.
Предпочитая будням прелесть сказки,
Мы прикрывались ее чудной маской.
Ковыль нам расстилала свое ложе,
И нам казалось, ничего не может
Прервать поток лукавого бесчинства,
Разрушить наших тел и душ единство.
И сами звезды нас благословляли,
И мы, мечтая, уносились в дали
Черты небесной, в первозданный рай,
Где были только мы и вечный май.
И небо омывало нас дождем,
И так некстати разразился гром,
Но мы не слышали его в безумной страсти,
Мы думали тогда, что это к счастью;
Но оказалась в нем, увы, прореха –
Долг повелел тебе надеть доспехи.
И, оседлав могучего коня,
В последний раз ты целовал меня.
И до сих пор он на моих устах,
Твой поцелуй прощальный; жжет мне губы,
Нежно-пьянящий, страстный, властный, грубый,
Сладость любви и расставанья соль
В нем были... Все одно – диез, бемоль,
Мелодии уж не таят улыбки,
И менестрели побросали скрипки
В стараниях пустых меня развлечь.
О, мне б в доспехи, мне б в тяжелый меч
Иль в лошадь твою перевоплотиться,
Иль просто стать беспечной вольной птицей
И рядом быть и, горячо любя,
Мой рыцарь храбрый, охранять тебя!
Увы, как не хотела б, не возможно.
Я здесь, ты где-то… Это непреложно.
Мне все не в радость, ненавистен мир,
Когда тебя нет рядом, Боромир!…
И время потянулось бесконечно,
И звезды в небе путь слагают Млечный,
Но, кажется мне, станет все так просто,
Когда посмотришь ты на этот мостик,
Ко мне ведущий. Славный рыцарь мой,
Измучилась в разлуке… Что с тобой?
Разбил врагов и правишь городами;
Звон золота затмил то, что меж нами
Случилось? Но ничтожность звуков тех
Не перекроет мой веселый смех…
О, неужели, доблестный воитель,
Дамских сердец теперь ты победитель,
Меч не грозней стал маникюрных ножниц,
И ты забыл меня среди наложниц?
Но, знаю я, те ласки неумелы,
В объятьях их ты вспомнишь мое тело…
А, может быть, твои войска разбиты,
И ты бежал с позором? Быть убитым
Гораздо хуже! Ты оставь терзанья -
Твои грехи я смою пониманьем…
Как больно мне сегодня! Что ж так тяжко?
Злой ветер паруса моей рубашки
Батистовой пытался разорвать,
Я все глядела в ночь… Так странно, спать
Не силилась. В предутренней мольбе
Я вспоминала, рыцарь, о тебе.
В окно распахнутое тягостным знаменьем
Синицы жалостное доносилось пенье,
И аккомпанементом горько-винным
Туманил разум аромат жасмина.
Но в миг все стало столь бесцветно-пресным,
Когда я вникла в сущность этой песни!
Синица пела мне, что славный воин
Пал с честью посреди кровавых боен,
Но исповедовался, грешный, он не Богу,
А ей, синице, с тем, чтобы дорогу
Она к его любимой отыскала
И о последнем вздохе рассказала.
«Нет, замолчи!» – кричу. Но слишком поздно,
И зеркалом сложились в небе звезды –
Я ясно вижу очертанья торса
Прекрасного, полынь ласкает ворсом
Его, роса целует влажным утром,
И мотыльки расчесывают кудри.
Лица не разглядеть. Нет-нет, не он!
Пусть это будет сон, лишь только сон.
Как можно верить этой глупой птице?
Но сердце разве может ошибиться?!…
И коли смерти хватка жалит душно,
Прими мой свежий поцелуй воздушный,
Последний самый дар. Из всех даров
Дороже только память и любовь…
И в миг, когда посланец неземной
Спустится с неба за твоей душой,
В его глазах пускай увидишь ты,
Знакомые тебе мои черты…