Мне хочется понятное понять,
И это-то – исчислить до исхода,
И букву бедную расколотую «ять»
Использовать, как ствол громоотвода.
И что с того, что время на крючке
Болтается, подвешено поспешно
В расстегнутом кургузом сюртучке
И свято, и светло, и многогрешно.
Я выбрал цель и выверил маршрут,
И высох вверх, как высохшие росы,
Как высыхает озеро и пруд,
Когда им боги задают вопросы.
И в этом вот удобнейшем быту,
И в этом вот движении отвесном
Мне видится не время на свету,
Таком неголубом и неуместном.
Мне видится развернутая даль,
Размотанное чучело дороги,
Где сталь перетекает тихо в шаль,
Где в Млечный путь перетекают ноги,
И я с тобой считаю каждый час
Доставшейся дороги без разбору,
Текущий, как слеза из ветхих глаз
Вниз по щеке, а значит, тоже в гору.
И сквозь туман рассудка и ума
Я продираю высохшую душу,
А как давно ты знаешь и сама,
И это «как» я больше не разрушу.
Течет туман меж пешек и ферзей,
Колеблется, и брезжит, и струится,
Нельзя вдвоем, но одному нельзей,
И с этим невозможно не смириться.
А желтый воск на землю моросит,
И белый ветер хлопьями слетает.
И время позабытое висит,
И ангел над повешенным витает...