ЖАРА.
Воздух жёлтый и липкий,
Словно приманка для мух,
Домов шоколадные плитки,
В лицо - тополиный пух,
Трамваи по рельсам скрежещут,
Машин очумелый рай:
Измучены люди и вещи
Невыносимой жарой.
Ни ветерка, ни тени,
Лишь солнца звенящая медь.
И в чуткой, болезненной лени
До самого вечера млеть.
* * *
Обмельчали глаз озёра, обмельчали,
Затянулись поволокой, словно тиной.
Лишь вчера ещё безумием кричали,
А сегодня замутилися рутиной.
Где нам, грешным, убежать от быта!
По ночам тщеславием горим,
А на утро всё уже забыто
И на кухне правим третий Рим.
По ночам тайком в подушку плачем,
Вдохновенно комкаем листы.
Много нас: мечтательниц и прачек
Падающих с высоты.
* * *
Так, словно голову на плаху,
Так, словно солнцу гимн поют,
Словно последнюю рубаху
Отдают,
Так, как живьём горят в огне
Как струны стонущие рубят,
Как - жалко!- не случилось мне,
Любят.
* * *
Как одиночество в толпе,
Чужая боль не различима.
И ветер отходную пел:
“Чужая боль неизлечима…”
Мы все немножко палачи
И новой работёнке рады:
Молись богам, тоскуй, кричи,
Но от людей не жди пощады.
Пусть жизнь поставлена на кон,
Им всё равно, что смех, что плачь.
Не сетуй. Ведь таков закон
Ты сам в душе чуть- чуть палач…
* * *
Как явственно мебель скучает у стен
И даже минуты бесстыже уснули,
Сижу, чуть согнувшись, на стареньком стуле,
Ладони сложить на окаты колен.
И, отвернувшись, отверстием рта
Округло глотаю упругую дрёму
И слышу, пушисто ступая, по дому
Потерянно бродит чужая мечта.
Мужу.
Теплый шелест дождей,
Будто кто-то страницы листает,
И библейскими мифами
Сыплет осенняя мгла…
На безлунном холсте
в облаках белокрылая стая
Херувимов озябнувших
Колкие звезды зажгла
И натянуты ввысь безголосые
Струны деревьев
И звенят под ногами
Пожухлой листвы медяки
Но сквозь липкую грусть
Безоглядно, неистово верю
В оберег твоей умной,
Уютно – шершавой руки.
НАСТРОЕНИЕ.
Изящные пальцы упруго касаются клавиш,
И тянутся нити печали, восторга и муки.
Казалось, молчание тёплым аккордом исправишь,
Но бьются о стёкла по-птичьи пугливые
Звуки…