Старый московский больничный двор, населенный древними липами, чернеющими средь мглистого утра. Среди курганов полу истлевшего снега с прилипшими бурыми листьями крапивы попадаются останки старорежимных скамеек с чугунными витыми ножками, погибших при нашествии Великого Шарикова.
На уровне третьего этажа на ветви единственного среди больничных деревьев клена две пожилые вороны ведут неспешную грассирующую беседу.
Диалог № 1
Первая. Сегодня привезли еще одного, с виду крепкий. По их понятиям.
Вторая. Отправили к Семену?
П. Пока нет. У Саши в операционной. Саша молодец. Каждый раз, когда потрошит ЭТИХ, выкидывает бутерброды в окно. Вчера были сосиски. Чувствительный!
В. Скоро сам отправиться к Семену, чувствительный твой…
П. Не каркай! Я на две унции за неделю прибавила. В Склифе так не пожируешь, сама знаешь.
В. Я и не каркаю, кто виноват, что у нас такая орфоэпика?
П. Ну, ты даешь! Кто виноват, что делать! Обертки отечественных производителей читаешь?
В. Производителей? Это в смысле репродуктивной функции?
П. Да нет. В смысле…. Хотя, верно, в смысле репродукции тоже. Куда ни клюнь всюду Зигмунд.
В. Кстати, ты не заметила, что все ЭТИ очень странно похожи между собой? Я сначала подумала, что возят одного и того же.
П. Да, тоже сначала не врубилась. Но это и есть один и тот же.
В. У тебя от жира мозги нейроны перестали пропускать? Водянка мозга? Сама видела, как их всех к Семену.
П. Вот-вот и увозят чин-чинарем. Все, как положено. Но это один и тот же…
За окном третьего этажа в операционной атлетического вида мужчина снимает маску и бросает в корзину. Не поворачиваясь к пожилой женщине начинает говорить.
Диалог № 2
- Все, Вита Петровна, отключайте, не дотянул.
- Уже седьмой, Александр Николаевич?
- Да. Но знаю одно, больше их не будет.
- Вы думаете это был ТОТ? В разных ситуациях?
- Похоже, но чуть иначе. Это мы были в разных ситуациях, а ОН по сути одним и тем же. Его сердце в первый раз напомнило мне увядший бутон. Во вторник разорванная аорта и будто простреленный правый желудочек. В пятницу казалось, что в него стреляли из дробовика, предварительно стянув кожу, а потом, аккуратно удалив дробь, надели обратно.
- Вороны одолели, Николай Александрович, и без того тоска, простите, на сердце. Что происходит с нами? Зачем?
- Вы, Вита Петровна, попали под влияние русской классики с ее извечно похмельными вопросами.
- Все шутите?
- Отнюдь…
Диалог № 3
- Почему так случилось? Я долго сопротивлялось, пыталось выстоять. Я давало тебе радость любви. Душа! Почему стреляют в тебя, а погибаю я? За что такая боль?
- Милое, Сердце! Тебе кажется, что это ты чувствуешь боль. Да, ты пробито, как дуршлаг, но боль принадлежит мне. Те. кто стреляли в меня, делали это наверняка. Профессионалы! Боль предназначалась мне, и я приняла ее. Сейчас тебе будет легче, все пройдет-позабудится. Я прощаюсь с тобой. Тебе часто приходилось страдать из-за меня, и твое золото я разменяла на медь, теряя в дороге Любовь. Прости. Я сама не знаю, что ждет меня. Чувствую себя беззащитной и виноватой. Я, ведь, тоже стреляла в другие сердца, как стреляли в тебя. Мне казалось, что так я смогу защитить тебя. Но, увы.
- А что будет со мной?
- Тебя больше не будет. Останется память. Но вспоминать тебя будут по моим делам.
- Разве это справедливо?
- Я не знаю.