Вот остров, облизанный серой Невой,
А вот и Василий стоит неживой.
Изваян на память о тех временах,
Когда расселялись на сих берегах
И остров торчал земляным часовым
Навстречу врагам и ветрам ледяным.
Проходцы земель тут когда-то давно
Нахально смотрели Европе в окно,
А тётка-Европа терпела, трясясь,
Ждала, что залезут в окно, не спросясь.
Но нет, обошлось и уже не ворчит,
Что город-легенда у окон торчит.
Европа не дура, умеет платить
И три революции нам подарить
С таких перепугов сумела, друзья,
Что старую клячу люблю теперь я.
Мы все её любим, хоть нам изменила
С Америкой-сучкой с фасада и тыла,
Воротит носок от хмельного соседа,
Стесняется наших манер, привереда!
Ну, что же, Василий? Стоишь, истукан?
Давай за Европу поднимем стакан,
За те времена, когда юбку задрали
Соседке-Европе... По новой? Едва ли...
Да что ты? Стоит, как всегда на Двоцовой
И батя у нас ещё бодренький новый,
Что-что? Азиатов гуляет полно?
Так это, поверь, нам уже всё равно!
Ты, Вася, отметь для себя аргумент -
Отечество наше давно импотент
И нашу соседку, как встарь, отодрать
Ему не осилить никак, твою мать!
Теперь через окна с Востока дерут
И в древней Москве, и на юге, и тут
И будешь ты, Вася, в красивой чалме,
Арабскую вязь наблюдать на корме
Плывущих в Европу восточных судов
Меж невских знакомых тебе берегов.
К чему я вам это, друзья рассказал?
Мне Вася навесил здоровый фингал.
Я был монументом жестоко избит,
А он, хулиган, где стоял и стоит,
А лик его бронзовый хмур и суров -
Васильевский Вася наслушался слов
О призрачной жизни потомков его,
А лет-то прошло две-три сотни всего...
И мрачно стоит, разогнав голубей,
И думает что-то... Василий, налей!