Ты знаешь, Янка, как это ни странно,
но я теперь уже намного старше,
чем ты. Привыкнуть к этой мысли
мне почему-то очень тяжело.
Листая черно-белые страницы
из нашей прошлой жизни, я всё чаще
курю, вздыхаю и совсем не верю,
что десять с лишним лет уже прошло,
как ты не здесь… И по тебе скучают
твои стихи (их все-таки издАли
не так давно. Тираж смешной, но, впрочем,
те, кто хотел -- смогли приобрести).
На днях решил перечитать, а книжка
стоит чуть-чуть не так, как я поставил
её в последний раз. Не удивился.
Я так и думал, что заходишь ты,
хоть иногда. А, знаешь, мне теперь
ночами отчего-то плохо спится
Окно -- провалом, кажется что там
какой-то страшный, незнакомый мир...
Смешно, конечно. Там -- всё тот же двор
и та же равнодушная столица,
которая последние пять лет
всё больше мне напоминает пир
во времена чумы. Москва не верит --
как прежде -- ни поэтам, ни пророкам
Как прежде -- суета и лицемерье,
но в новой упаковке "от кутюр".
Ты, Янка, как всегда была права --
бежать отсюда. Громко хлопнуть дверью.
Домой. Туда, где твой негромкий голос
не заглушают шелестом купюр.
...У нас зима. А без тебя зимою
мне как-то по особому тоскливо
Я знаю, что она тебя любила
и помню, как её любила ты.
Зима меня ни в чём не упрекает,
но снег уже не ластится игриво...
И под десятилетним снегопадом
я продолжаю медленно брести
сквозь эту боль, что оказалась жизнью.
И смертью... И судьбою... Без тебя...
Быть может только для того, чтоб ночью
я, задыхаясь от косноязычья,
почти на ощупь находя слова,
их бормотал, с наивною надеждой,
что ты меня услышишь...