Она прорезалась неровно, как первый зуб,
как юный листок из пахучей апрельской почки,
по голой степи пробиралась немым лазут-
чиком, партизаном во вражеский стан... Песочной
испуганной змейкой вползала в мою ладонь,
шуршала по косточкам, по позвонкам, по кромке
дрожащих ресниц: не дыши, не гляди, не тронь,
не думай об этом... Царапала горло колким
комочком "спасибо"... Она проросла во мне
отравленным стеблем, сочащимся сонным, вязким,
как тёплая патока - или ещё нежней,
как облако сливок... Я этой тягучей лаской
беременна... Видишь, как трудно даётся речь,
молчание виснет ментоловой дымкой "Вога",
клубится у губ... Я молчу, загоняя веч-
ность в рамки июньского вечера, нервно трога-
я клавишки, чайную ложечку, теребя
подол, выдыхая, как часики, - часто-часто
и тихо - сквозь зубы: "Ну чёрт бы побрал тебя,
застывшую капелькой воска за миг до счастья..."