"И пошёл он искать человека и встретил Рафаила. Это был Ангел, но он не знал
и сказал ему: можешь ли ты идти со мною в Раги Мидийские и знаешь ли эти места?
Ангел отвечал: могу идти с тобою и дорогу знаю..."
(Тов. 5: 4 - 6)
Вместо предисловия
Хотите верьте, друзья мои, хотите нет, только история эта чистая правда. Вся до единого слова, и провалиться мне на этом месте, если я вру. Впрочем, проваливаться, пожалуй, не буду: может, я и присочинил чего-то, приукрасил, ввернул кое-что для красного словца, подчеркнул какую-нибудь идею. Не помню точно. Но ведь художник имеет на это право, не так ли?
В основе этой истории лежит наибанальнейший случай из жизни. Ну, проспал человек свою остановку на последней электричке. Ну, уехал за 70 километров от Москвы. С кем не бывает? Тем более, если перемешать коньяк с водкой. Но не торопитесь захлопывать книжицу, яхонтовые мои, это очень необычная история… Ибо в «обычные» истории Ваш покорный слуга вообще не попадает.
Вот, к примеру, засмотрелся какой-то человек на стройные ноги и попу в мини. И упал в открытый канализационный люк. Банально? Более чем! Для обычного, «нормального» человека. Но если такая история происходит со мной, то это уже не обычная история, а, как минимум, фатальная фантасмагория. Причём, глубоко апокрифичная по своей сути.
А тут Вам не какой-нибудь стереотипный плоско-круглый люк, тут – последняя ночная электричка. Тут придурковатый гений. Тут приступ дикого романтизма, растворённого в безмолвном одиночестве, и не менее чем осмысление трансцендентной философской проблемы. Так что смелее вперёд, друзья мои!
По-моему, те, кто раздумал ехать со мной кататься на электричке уже вышли на предыдущей станции, не дочитав до этого места. Ну и Бог с ними! Пусть дорога ведёт их туда, куда им нужно. А нам совершенно ни к чему слишком много народу в вагоне, правда ведь?
Итак. Наш поезд проследует со всеми остановками, осторожно, двери закрываются. Следующая станция…
*****
Не помню в деталях, как закончился этот вечер. Да это и не важно. Важно, что после тяжелого трудового дня я, наконец, добрался до платформы и сел на последнюю электричку. Кажется, я даже попытался, как обычно, читать, но у меня почему-то не получилось. Принятый внутрь алкоголь гулко стучался в виски, будоражил и затормаживал одновременно, буднично примирял с окружающей действительностью. Ехать мне было целых 30 минут, поэтому, примостив голову на лакированном окружье вагонного подоконника, я решил немножко вздремнуть. Да, в общем, даже ничего и не решал – всё получилось как-то само собой. Дремал я не больше пяти минут – так, по крайней мере, мне показалось. Знаете, чем больше хочешь спать, тем назойливее и шумнее твои попутчики. Вот и в этот раз, стоило мне закрыть глаза, как какому-то господину взбрело в голову меня будить. Я не сразу понял, что он мне говорит. До сознания долетело только одно слово: "конечная…".
И вдруг, (о, странный организм!) в голове не осталось ни капли хмеля! Насквозь пронзила мысль: «Проспал!!!» Беглый взгляд на часы – так и есть – ровно полтора часа назад я должен был сойти на своей станции!
Глубокая ночь. Около 60 км до дома. Метро закрыто… Мои мысли перебил господин, разбудивший меня. Он добродушно сказал: – Не переживайте так, молодой человек, с кем не бывает! Хорошо, что эта электричка не ехала, например, в Калугу или в Обнинск. Тогда бы хуже было. Я вот однажды…
– Да-да, конечно, – сказал я, уже не слушая этого доброго господина. Все мои мысли поглотила так неожиданно появившаяся проблема: как же мне теперь попасть домой?
Я поблагодарил господина и попрощался с ним, подумав мимолётом: «Мир не без добрых людей!». Было бы гораздо хуже, если бы я проснулся сам. Ещё через пару часов, в абсолютно тёмном вагоне, где-нибудь в безлюдном депо.
Мысли вернулись в прежнее русло: "в такси не содят…" Конечно не "содят", потому что денег у меня с собой в два раза меньше, чем нужно отсюда до дома на такси. В общем – попал, что называется, ногами в жир. Остаётся единственный, хлопотный, но эффективный способ – автостоп. И я наигранно бодро зашагал к шоссе.
В этот час всегда оживлённая артерия, соединяющая две древние русские столицы, была на редкость пустынна. Я не отчаялся. Но чем дольше я голосовал, сначала с мольбой, а потом с матюгами провожая редкие, ослепительно проносящиеся авто, тем меньше оставалось у меня надежды.
Когда после пятнадцатиминутного голосования последний из обозримых водителей, не колеблясь, предпочёл остаткам человеколюбия здравый смысл и, обдав меня волной тёплого воздуха, растворился во тьме поворота, я горько пожалел, что я не смазливая девушка. Уж её бы, наврняка, подобрали...
Издав идиотский смешок, - боятся, значить уважают – я снова вперился глазами в в исчезающую перспективу ночной трассы.
Вдруг на шоссе вывернула машина. Когда я увидел её, я почему-то уже знал, что вот именно эта машина и остановится. Я, к сожалению, не могу предсказывать будущее, но в этот раз, к моему удивлению, произошло именно так.
– Вы не в Москву?
– В Москву.
– Подбросите до Брёховки?
– Садитесь!
– Только…
– Садитесь же, говорят Вам!
И вот радости моей нет предела – добрый дяденька мчит меня домой!
Чтобы преодолеть барьер с незнакомым человеком, я весело рассказал ему о своих сегодняшних злоключениях. Вместе посмеялись. Контакт был установлен.
Машина быстро проглатывала тёмные километры, на которые я потратил бы остаток ночи, пойди я пешком. Мы поговорили о погоде и о чём-то ещё. Мой водила пообещал мне, что лето будет жарким. И неожиданно сказал:
– Плохие времена наступают…
– Вы имеете в виду погоду?
– Погоду… И не только… Большие перемены предстоят нам.
Я заинтересовался и задал ещё пару вопросов. В ответ я услышал:
– Понимаете, в чём дело. Раньше была стабильность…
– «Не дай Вам Бог жить во времена больших перемен», помните китайскую поговорку? – спросил я, а сам разочарованно подумал, что товарищ сейчас начнёт впаривать мне очередную политическую ахинею. Но как глубоко я ошибался!
– Возьмём к примеру времена Екатерины… Или – Николая I… Тогда в жизни людей было всё по-другому.
– Позвольте, но при Екатерине была Пугачёвщина, Крымские войны. А при её царственных внучках – Отечественная война и восстание декабристов… О какой стабильности Вы говорите?
– Да нет же, дело не в политических катаклизмах – войны и смута были всегда! – раздражённо сказал мой собеседник, не отрывая взгляд от дороги. – Я говорю о людях!…
Из дальнейшего жаркого монолога я удовлетворённо отметил, что мой собеседник не только умён, но и разделяет точку зрения любимого мною Василия Васильевича Розанова о человеческом прогрессе. Точнее - о полном его отсутствии.
Однако почти комичная экспрессивность и бесноватый блеск в его глазах не на шутку меня встревожили. Я понял, что мои приключения на сегодня продолжаются.
– Люди забыли Бога, понимаете Вы это или нет? – раздражённо говорил он мне, колотя руками по рулю, и отчаянно жестикулируя. – Эти идиоты учёные, например! Я их просто ненавижу!…
«Как интересно!» - подумал я и, на всякий случай, представился.
Водила окинул меня взглядом, и я опять заметил нездоровый блеск в его глазах.
– А я сейчас работаю грузчиком, а недавно вышел из тюрьмы! – сказал он и весело захохотал.
Разговор продолжался.
– Все люди, даже учёные, делают что-то с какой-то целью. Стул – чтобы сидеть. Компьютер – чтобы считать. Машину вот (и он в который раз с силой долбанул обеими руками по рулю) – чтобы ездила, мать её!... Так неужели Вы думаете, что Господь Бог создал нас просто так?!!
– В Ваших словах есть здравый смысл, – сказал я, чтобы что-то сказать.
– Вот Вы, например, верите в Бога? – не унимался мой возница.
– Я-то… Наверное верю… Только знаете, что однажды сказал Энгельс?
– Ненавижу этого старого еврея!
– Я тоже не испытываю к нему нежных чувств, однако он был очень умным человеком – надо отдать ему должное. Он сказал: никто не относится к Богу хуже, чем…
– Знаю, знаю! – перебил меня возница.
– Так почему же Вы ненавидите учёных? – поинтересовался я.
– Потому что они – ду-ра-ки!!!
– Вот как? – сказал я с иронией.
– Слепцы!… Зачем исследовать что-то, когда всё уже давно известно Богу?
– А Вы уверены, что Богу известно абсолютно всё? Ведь нашей Вселенной всего-то, если не ошибаюсь, каких-то пятнадцать миллиардов лет? – спросил я не без язвительности.
– Какая глупость! – саркастически воскликнул он. – Откуда Вы это знаете?!
- Что значит откуда... Существуют авторитетные исследования... Радиоуглеродный анализ... Теория Большого взрыва... - Я хотел сказать ещё что-то, но мой оппонент безудержно расхохотался и я замолчал. Хорошо, что вы не слышали этого смеха.
– Допустим, что вы правы. Я ведь и не оспариваю то, что Бог всевидящий и всезнающий. Но как же быть нам – глупым и слепым? Совсем отказаться от познания мира?
– Конечно же, нет! Нужно просто спросить Бога о том, что Вы собираетесь познать, понимаете ли Вы это?
– Не понимаю… – честно признался я.
Дальше разговор был слишком «заумен», им не стоит утруждать твоего внимания, любезный читатель. Мы говорили об учёных и о врачах. Я припоминал выдающиеся открытия, сделанные учёными разных эпох, но на каждый мой аргумент у водилы находился контр. Отчасти, я был вынужден соглашаться…
Но вот уж с чем я никак не мог согласиться, так это с тем, что мой оппонент напрочь отрицал необходимость развития медицины. А когда я припомнил открытие Флеминга (пенициллин), спасшее жизни миллионам людей, мой попутчик затрясся от ярости и прокричал:
– Вы лечите людей антибиотиками и прочей дрянью, и Вы называете это лечением? Да кто дал Вам право, прописывая больному человеку кучу всяких лекарств, считать, что Вы ЛЕЧИТЕ его? Разве могут лекарства исцелить душу?
Я изобразил непонимание.
– Ведь это же проще пареной репы, как же вы не можете понять… Лечить нужно совершенно по-другому! Вот знаете ли Вы, что у каждого человека семь тел? И то, что мы видим глазами и можем потрогать – это лишь оболочка! Кор-р-р-робочка!!! (и он опять ударил по рулю так, что машина вздрогнула) Зачем уделять ей столько внимания, когда она - лишь маленькая часть человека?!
– Хм… – иронически хмыкнул я, и подумал: «А ты-то что, разве можешь лечить по-настоящему?» Потом, вспомнив о заданном мне вопросе, сказал:
– Да, я читал что-то подобное в книжках общества сознания Кришны…
– Причём здесь кришнаиты?! – ещё более раздражённо воскликнул мой собеседник. И вдруг добавил:
– Я могу лечить…
– ???
– Я могу снимать боль. Хотите продемонстрирую это Вам прямо сейчас?
– Спасибо, не нужно - у меня ничего не болит, – ответил я и добавил про себя – кроме души…
Возница оторвался взгляд от дороги и пристально посмотрел мне в глаза.
– Обычно, я никому не рассказываю о своих способностях. Моя жена говорит, что если я буду много болтать, я попаду в психушку…
– Ваша жена права, - сказал я совершенно без всякой иронии.
Потом я узнал, что всю информацию мой новый знакомый черпает непосредственно от Бога.
– Так Вы что же, разговариваете с Богом?
– Можно и так сказать…
Шизофрения? Возможно… Но лучше не делать скоропалительных выводов.
Мы подъехали к моему повороту и он остановил машину.
– Я бы тоже хотел слышать Бога… Но не могу… Как это получается у тебя?
Мой водила снова засмеялся мефистофельским смехом:
– Понимаешь, это проще простого… И одновременно очень сложно – практически невозможно…
Я превратился в слух, потому что всё последующее он сказал довольно тихо:
– Мы всегда разговариваем сами с собой, думаем вслух, не замечая "звучания" наших мыслей. Однако мысли всегда звучат в голове, и поэтому человек никогда не пребывает в абсолютной тишине.
Способ очень прост: нужно добиться полного внутреннего молчания. И тогда ты услышишь Бога.
Я неподвижно сидел, переваривая услышанное. Что-то завораживающее было в этом человеке. Или мне показалось?
Хм… И тут я понял, что мне проще всего думать, что это – шизофрения. Иначе мой маленький мирок просто расползётся по швам и я уже не соберу его.
– Спасибо, что подвёз, – сказал я и полез в карман за деньгами.
– А вот этого делать не нужно! – строго заметил водила, – Вряд ли мы ещё увидимся. Хотя, кто знает…
– Ну, счастливо! – сказал я и протянул руку.
– Будь здоров! – ответил он и крепко пожал мою ладонь.
Машина, мигнув мне красными габаритами, скрылась в темноте.
Остаток пути по ночному лесу я прошёл в глубокой задумчивости. Давно у меня не было такой возможности.
Я вдыхал прохладный ароматный лесной воздух, я смотрел на чёткие контуры сосен, прорисованные на фоне синего предрассветного неба, я сминал ногами высокую траву, и она щедро орошала мои пыльные городские туфли чистой ночной росой.
А в ушах у меня звучали слова моего ночного собеседника, сказанные им напоследок, когда я, попрощавшись, уже готов был захлопнуть дверь машины.
– Ты думаешь, наша встреча случайна?…
21.06.02