«…Ангел шестикрыл,
Что над подушкой музыку листал, зевая,
наблюдая
бесконечность счастья,
и выковыривая Моцарта из пасти,
вдруг улетел…»
Ю. Шевчук
Как странно то, что замышляю я
Подобие любви создать из жажды…»
Б.Г.
1.
Бывают летом дни, когда лучи
Сверкают на игле Адмиралтейства,
И издали корабль на гребне света
Мне кажется волшебно настоящим…
…Уже почти вторые сутки дождь.
Сижу и провожаю взглядом капли,
Которые своим простым паденьем
Наводят на безрадостную мысль:
Так падают сентябрьские листья,
Так падают январские снежинки
И замыкают скучный, прочный круг.
И наблюдая вечное паденье,
Слова свои пускаю я по кругу.
Пора, пора начать повествованье.
2.
Однажды рано утром луч зари
Войдет в мой мир через двойную раму,
И комната засветится, как шар,
Стеклянный шар на новогодней елке.
Луч пробежит пол книгам на столе,
Скользнет по незастеленной кровати,
Промчится по дверному косяку.
Так я пойму, что скоро будут гости.
3.
Вот он идет – тихи его шаги,
Чуть слышно шелестят его одежды,
По дому бродит легкий ветерок.
Печальный Мэтр, таинственный Джордано,
Неся в ладонях тлеющие угли,
Бесшумно входит в комнату мою,
Скрывается в тени от занавески
И медленно перебирает четки.
Сегодня дождь погасит все следы.
4.
Опять я слышу тихие шаги.
Сутулясь, появляется из мрака
Еще один печальный визитер.
Я знаю, ночью он уснуть не может –
Мерещатся ему святые звуки,
И машинально тянется рука
К забытой под подушкой склянке яда.
Он не пришел, твой черный человек.
Он реквием просил. «О, Моцарт, Моцарт!»
5.
И вновь шаги. Да кто же он такой?
Пусть он войдет и оживит наш праздник.
Кто он? В каком году его сожгли?
Кого он отравил? Кого он предал?
Когда он жил? И жил ли он вообще?
Входи, входи, причина споров, Вильям,
Актер, философ, жертва диссертаций,
Легенда, миф, безумный сочинитель,
Убийца и палач своих героев,
Входи, Шекспир, и оживи наш праздник!
6.
И вот все собрались: безумный Мэтр,
Сальери – беззаветный раб гармоний,
И Вильям – друг поэзии и мой.
Никто из них не говорил: «Пойдем»,
Но это слово в воздухе носилось.
Потом все трое вышли из укрытий
И молча повели меня к дверям.
7.
Куда они хотят меня вести?
Быть может, трое путников усталых
Стремятся в ту далекую страну,
Где гаснет пламенеющее сердце,
Где встретится с гармонией завистник,
Где отдохнет от уз святого дара
И обретет покой усталый мастер?
Но жизнь еще меня не тяготит,
И мне не нужно вечного покоя!
Ступайте прочь, я с вами не пойду!
8.
А может быть, идти они хотят
Дорогой страшной, пройденной однажды
Вергилием и Данте Алигьери,
Пересеченной вечными следами
Прошедших через мир тысячелетий?
За мной пришли паломники оттуда?
Но жизнь еще в долгу передо мной,
Мы с нею не устали друг от друга.
Ступайте прочь, я с вами не пойду!
9.
Они молчат. Должно быть не затем
Они ко мне пришли, чтоб в царство мертвых
Меня дорогой Данте отвести.
Тогда зачем? О Господи, как ярко
Сверкают в полутьме глаза Джордано,
Как хмурится Сальери, как Шекспир
Меня торопит молчаливым жестом,
Нетерпеливо глядя на часы.
10.
И, покидая мир, я оглянулась,
Пытаясь жизнь свою окинуть взглядом.
Но вдруг поймала ясный взгляд Джордано,
Печальный Мэтр, казалось, говорил:
«Мы, вопреки Всеобщему Закону,
Тебе позволим что-то взять отсюда –
Какое-нибудь чувство, слово, мысль,
Какой-нибудь полузабытый образ.
Пускай он озарит твой темный путь,
И, если ты окажешься во мраке,
Где ничего о жизни не напомнит,
Он сможет оживить твой мрачный праздник.
Но только помни: что-нибудь одно!
11.
Он отвернулся. Вновь я огляделась,
Тогда мне стало нестерпимо страшно -
Впервые в это утро перемен.
А вдруг на свете нет такого слова?
Вдруг нет такого образа, который
На темных, неизведанных дорогах
Во мраке оживит мой мрачный праздник?
Я снова беспокойно огляделась,
И тут, уже отчаявшись и сдавшись,
Я на себе почувствовала взгляд.
12.
Тяжелый и суровый взгляд Сальери –
Казалось, он пронзил меня насквозь,
Он говорил: «Бессмысленен твой поиск,
Пока ты ищешь этот образ мыслью,
Он скрыт и недоступен для тебя!
А свет, который чист, прозрачен, ярок,
Не разумом, но сердцем ты найдешь.
Запомни - то из наслаждений жизни,
Что может оживить твой мрачный праздник,
В душе от взгляда разума сокрыто.
Ты помнишь, знаешь! Встань и оглядись!
13.
И снова я хотела оглядеться,
Но вдруг глазами встретилась с Шекспиром.
«Не торопись, - глаза мне говорили, -
Все образы давно перед тобой,
Ты оживи их, видимыми сделай,
К себе из недр сознанья призови!»
Он поднял руку: «Именем бессмертья,
Мы трое вам приказываем: встаньте
Из закоулков памяти явитесь
И оживите наш печальный праздник!»
Я вздрогнула, когда они вошли.
14.
Печальный рыцарь, облаченный в пурпур,
Нездешняя, таинственная леди
И молчаливый черный человек,
Незваный незнакомец. (Тотчас я
Заметила, как побледнел Сальери).
«Все собрались? Начнем», - сказал Шекспир
И уступил дорогу незнакомцу.
Незваный гость стал в угол и затих,
Печальный рыцарь опустился в кресло,
А леди повернулась к нам спиной.
«Итак, пора! Начнем наш мрачный праздник, -
Сказал Шекспир. – Кто будет говорить?»
15.
«Что ж, я начну, - сказал печальный рыцарь,
И продолжал, не глядя на меня, -
Наш праздник мрачен. Ночь длинна, надежда
Уходит с каждым солнечным лучом,
И вам пора идти. Мой свет неярок,
Но верен и свободен. Дай мне руку,
Но только пальцы резко не сжимай –
То, что хочу я дать тебе, так хрупко…»
Я руку протянула. Он вложил
В мою ладонь стеклянный тонкий ирис,
И было так легко прикосновенье
Стеклянного цветка к моей ладони,
Что я его почти не ощутила.
«Будь осторожна, - рыцарь произнес –
Пусть свет мой чист, но он не защищен.
Оберегай его от встречи с явью».
Печальный рыцарь снова замолчал
И отошел. «Ну что ж, - сказал Джордано, -
Кто следующий?»
16.
«Я, - сказала леди. –
Мой дар тебе – защита от того,
Что может погубить твой хрупкий ирис.
И это свет, но это свет иной,
Не тот, что дал тебе печальный рыцарь,
Ведь между светом истинным и мнимым
Есть важное различие: один
Не столько освещает, сколько светит,
Не столько согревает, сколько греет,
Черпая силы у других светил…»
Она цветка она коснулась. Тотчас ирис
Нездешним, ровным светом засветился.
«Ну что ж, - сказал Джордано. – Отдан дар,
Пора идти». Но черный незнакомец
Вдруг резко встал и преградил нам путь.
17.
«Свершилась кара», - прошептал Сальери.
Тут черный странник подошел ко мне,
Не говоря ни слова, а затем
Коснулся он цветка в моих ладонях,
И ирис еле слышно зазвучал…
…Вдруг все исчезло. Только луч зари
Скользил неуловимо по паркету,
Из кухни доносился бой часов…
И вспомнив странный сон, я сжала пальцы
И тут же их испуганно разжала:
«Твой сон недолговечен, ирис хрупок,
Запомни: ты должна его беречь».
18.
Я знаю, что должна.
Но сберегу ли?