Мы были в мире говорящих тел,
где жест - царит, где подданные - жесты,
где музыка - лишь повод для блаженства
раскрытых глаз, и рук, и декораций, где
уже подъем кулис электризует зал,
прожектора столь сверхъестественно понуры,
что кадык цепенеет, зрачок заливает глаза,
а сердце - чувствуешь? так к страшному прильнуло -
не оторвать! А там уж занялось
безудержной лепкой пространство сцены
и началось узловатых локтей и коленей
повествование про первородную злость
и не Иегова ваял, не Гайдн рифмуя
им гениальною указывал строкой
как Авель с Каином у брата нож воруют
в перебивках голенастых трико
(тот щедрый озноб наших лбов бумажных
не бил. я всё придумал, схитрил.
на сцене просто сгустки биомассы
читали молчаливые стихи)
и ты зачем-то мелок и распорот
лишь восхищением: как вдохновенна плоть!
кто золото им дал в сечении пропорций,
когда и слово-то оставлено "господь"?
....................
О, вдохновение! твой поцелуй божествен!
твой кровь взрывающий адреналин
в палитру подольет полифоничность жеста
слова в стихах теплом раскрасит женщин
и птичьим гомоном - пюпитры пантомим
а тот слепец, свой потерявший вектор
что кружит, памятью прежней томим
насаживая дни на твой изящный вертел -
пустые дни! - он ВИДЕЛ, пилигрим,
твой навсегда сжигающий прожектор
--