Он, она, пустынный берег,
Волги матушки родной,
Тихо, мирно, без истерик,
Разговор идет нагой.
Ни каких тебе излишеств,
Стонов, криков, сальных фраз,
Он на ней малоподвижен,
Как усталый конь Пегас.
Дышит ровно, постепенно,
Даже чуточку пыхтит,
И суровый взгляд надменный,
Дырку в девушке сверлит.
А она, закрыв глазенки,
Смотрит сцены кинолент,
В них известные бабенки,
Ловят кайф в такой момент.
Ей же милой не до кайфа,
Ей бы милой уцелеть,
От стапУдового драйва,
Он же весит – падла ведь!
Это в них, в кинах известных,
Мачо черные как смоль,
Искушая дев прелестных,
Их целуют - там где СОЛЬ.
И еще ласкают сильно,
И лобзают час подряд,
И слова любви обильно,
В ямбах страстных говорят.
А у нас какая радость,
Высшей мерою любви,
- хлоп по заднице досталость,
и под юбку пол руки.
Слезы на глаза находят,
Он кончает, он кряхтит,
И с нее лениво сходит,
И холодный плес бранит.
А потом, усталой тенью,
Прется томно ссать в кусты,
Нету видимо спасенья,
Ей от этой маяты.
И пока в кустах он водит,
Тело жирное свое,
Дева к реченьке подходит,
И бросается в нее.
Тихий омут, чайки вьются,
Над зловещею рекой,
И .. чуть слышно раздаются,
Стоны страсти под водой.
Так, увы совсем не встретив,
Сладких грез земной любви,
Дева стонет на том свете,
От зари и до зари.