***
Осень, как Богородица, свершает хожденье по мукам.
Ты называешь это хожденьем за три океана.
В позолоте сентябрьской – душа, заболевшая О. Памуком,**
погружённая с головой в прозаическую нирвану.
Небеса благосклонно взирают на мои увлечения.
Автор Библии – первый по-настоящему великий писатель.
Быть может, их было двое, может, и больше –
не имеет значения.
Смысла нет уходить в изысканья. С какой это стати?
Главное – осень. Шум веток и шелест страниц слились воедино.
Главное – чувство, вспыхивающее при виде тайного знака.
Главное – это ощущенье себя в Стамбуле, в Конье, в Медине.
Главное – это услышать, как ворчит на луну собака.
Что у нас нынче на завтрак? Маслины и ломтик сыра
овечьего, кофе и хлеб. Завтрака лучше не сыщешь.
Я вспоминаю, что «сыр» по-турецки – тайна. На улице – сыро.
Слава Всевышнему – обеспечил любовью, кровом и пищей.
Переверни страницу. Читай. Вкуси первородного знанья,
чтобы сразу забыть, навсегда, о чем тебе страстно шепталось.
На то мы и смертные, беспамятством истязаемые.
По сравнению с тайною жизнь есть ничтожная малость.
Осень хладнокровно взирает на наше глухое смятенье,
чтобы пройти самой через крестные муки и родить нам сына.
Я рассматриваю возможность спасения, имеющего оттенок
надежды на лучшее (пей кофе, а то он возьмет и остынет).
Хожденья страдающих можно назвать похождениями.
Любую святыню, в ладонях вертя, окрестить просто ребусом.
Жизнь, как любимый роман, разбита на главы отдельные,
порою столь разные, что жить иногда колеблешься.
* - осень (перевод с турецкого)
** - обыгрывается название беседы Г. Шульпякова
с Орханом Памуком "Хождение Памуком" (О. Памук -
современный турецкий писатель).