я умирала тысячу раз
под неизменный вердикт:
«Язычница!!!!».
я умудрялась видеть изнанку снов
по ночам,
через прицел оптический.
я по клетке металась
пантерой,
у которой отняли детенышей.
я тихо плакала в каких-то трущобах,
понимая:
не найдусь, - НЕНАЙДЕНЫШ я…
я умудрялась быть женщиной
и женщинам же шептать
страстный бред
на ушко.
я могла с завязанными глазами
отправить кого-то в ад,
не задумываясь, где прицел, где мушка.
я жила то в горах, то у моря,
я питалась помоями
или устрицами в ресторанах…
я накладывала на себя руки в горе,
мое тело не находили или опознавали
в совершенно неблизлежащих странах.
свое имя я выжигала огнем в сердце,
я топила водой тлеющие имена чужие,
и когда наставал черед, я без жалости уходила,
не считая, не сожалея о днях
так сумбурно прожитой жизни.
и если встретятся разом все те,
кем была я когда-то забыта
и продана
с их числом можно будет воссоздать
битву при Ватерлоо…
или встречу у Одера…
и если когда-нибудь собрать все платья,
заказанные в Париже,
которых я не носила,
из них без труда можно сшить драпировки,
чтобы закрыть невидящие глаза
Тауэра… или Бастилии…
я стыдилась своих следов,
когда шла, подчиняясь невнятным приказам
мозга.
мое сердце до сих пор не умеет молчать…
не научили его этому ни кулаки,
ни розги.
и если спросят меня когда-нибудь:
«по какому праву ты здесь поучаешь
тому, что нам может быть не по нраву?»
отвечу: «видела много.
умирала. жива.
ни о чем не жалею.
жизнь – не только слова!
а умирала я в тысяче фраз…»