обжегают уснувшие боги палящими выдохами
берега этой мудрой да с проседью ила реки.
собирает пустыня в ладони горошины высохшие,
фараонами черными падшие материки.
и глаза неподвижных овец перед входами в темпель
прослезятся текущим песком, засверкает гранит
(ниоткуда вдруг взявшийся). ветер мотает на вертел
стрелки солнечной, корень засохшей лечебной травы.
женщины пахнут сандалом и терпкой агавой.
скоро прольет свою влагу божественный дождь.
кадры уставшего времени жаркою лавой
к черным гробницам стекают. стареющий вождь
день провожает и трубку свою зажигает
облаком серым табачным застывшую ночь.