Между...
1
Снег в апреле, наверно, похож на что-то
Переставшее быть просто природой,
Он вполне похож на наши народы
И по крайней мере на лицах
Появляется что-то помимо скуки,
Так встречаются люди после разлуки
С кем-то близким. Но руки
Так и чешутся застрелиться.
2
И привычная мысль о грядущей ночи
И стихах на кухне меня не очень
Вдохновляет. Наверно в Сочи
Нынче другое дело.
Пусть и там не рай, но, по крайней, море.
В каждом слове горечь
И в разговоре
Не хватает веры.
3
В каждой букве, как отголосок эха,
Замирает прошлое человека,
И поэтому в общем-то не до смеха,
А до снега, в коем буквы - снежинки.
Он стирает разницу полуоттенков
Между про- и контра-, в его застенках
Все брюнетки, лысые и шатенки -
Лишь блондинки.
4
Между прошлым, будущим, настоящим,
Между городом, между дремучей чащей.
Всё такой же вечно непреходящий,
Попадающий на одежду.
Все цвета и краски к черте сводящий,
Ненавистный, истинный, подлежащий
Надлежащей казни, с небес летящий
Всё куда-то между.
5
На машины, улицы, светофоры,
Остановки, скверики, разговоры,
На любовь и ненависть, для которых
Не придуманно продолженья.
На афиши, косящие мутным глазом
Зазывалы, на очереди и кассы...
Подчиняясь неслышимым нам приказам,
Выбирая мишени.
6
Было что-то ещё, но, увы, не помню...
Моя память живёт в лабиринтах комнат
Моего одиночества. Узелком на
Эту память наброшу время.
Затяну старательно, без оглядки
Уничтожив прошлое, в беспорядке
Буду падать в будущее, но вряд ли
Это новое измеренье.
7
Для меня, увы, ничего не ново...
Я одет в ОБноски, а не в ОБнову..
ОБнажая ОБщее, за основу
Принимаю слово на веру...
Если верить, так в что же, его помимо?
И мимикрия - только искусство мима
Пребывать незримо, казаться мнимым:
Существующим лишь наверно...
8
Я гуляю серостью по бульварам
Моих снов, вернее, моих кошмаров,
А навстречу фары и тротуары:
Я не пара своим же мыслям....
Я кажусь себе отраженьем в луже,
Это здорово, в общем, могло быть хуже...
Только ветер памяти рвёт с верхушек
Неживые смыслы...
9
Отрешась от времени, понимаю
Иллюзорность сущего, поднимаю
Знамя вечности, но сжимаю
Вместо древка свою же руку...
Человек не сумма своих привычек,
Круглых дат, эпохи и пенья птичек.
Он всего лишь память себя в кавычках -
Квадратура круга,
10
Корень зла. Позвольте, а степень корня?
Представляю: боги считают в горних,
Возводя "человека" в "минувший вторник"
И в "число людей на планете",
Сумму зла. И дебелые Абсолюты,
Для которых счёты - всё те же лютни,
Говорят ОБ манне для честно'го люда
На этом свете.
11
Зелень прячется где-то в шуршащей кроне;
Смерть, наверное, в цвете пролитой крови;
Оставание прячется на перроне,
Остывание в снеге...
Фонари играют в цветенье вишен;
Умирая, солнце стучит по крыше
Безусловным стуком, будь он неслышен...
В кои то веки...
12
На стекле, прилипнув шестью углами,
Потихоньку тают, стирая грани,
Растворяя край, становясь бескрайним,
Оставляя дорожки,-
Что как руки тянутся за пределы
Переплёта, времени или тела,-
Не снежинки, нет, но как будто бело-
Каменные ладошки.
13
Чёрно-белый след и дороги-строчки.
За прохожими тянутся многоточья
Их шагов. И снег уступает ночью
Белизне костяшек.
Равнозначен скрип что пера с бумагой,
Что прохожего с ночью. Не одинаков
Только способ записи этих знаков
Самого себя же.
14
Ты уходишь в ночь, а в её владеньях
Фонари нужны, но нужнее тени.
И прохожий оденет густую темень
В неземные платья.
Ты не циник, нет, и твои ботинки
Выбивают ночь, словно зубы цинге.
На руке снежинка, потом слезинка -
Как прообраз рукопожатья.
15
Оглянись назад, посмотри на небо.
Снегопад немного похож на эпос
Без идиллий, и всё же себя нелепо
Ощущать судьбою.
И поймав снежинку, скажи "О Боже",
А она, кто знает , ответит тоже,
Потому что, в общем, вполне быть может
Ты здороваешься с собою.
***
Спускалась ночь и нервною походкой
Гуляла малолетняя шпана
По переулкам. За перегородкой
Гремели чьи-то голоса и звон
Бокалов нереальный разносился.
Но память вспоминала имена
А старый пёс на улицу просился,
И молча надрывался телефон.
Бежала тень по грязному Бульвару
Моих Воспоминаний и прохожий,
Чьим хобби было отысканье пары
Всему на свете, недоумевал
Не находя владельца этой тени.
А вечер плавал в предзакатной дрожи
И подтверждая гнусность исключений
В углу какой-то пьяница блевал.
В окне напротив, тёмном и забытом,
Тонули лица призрачных соседей,
Им не хватало жизни, но с избытком
Её хватало чёрному окну,
В котором растворялся мир напротив,
Вернее, становился незаметен:
Ему как будто не хватало плоти,
Чтоб эту иллюзорность оттолкнуть.
Мир распадался на Вчера и Завтра,
На фонари, окошки и машины,
На ласковую горечь полуправды
И нежную улыбку полулжи.
На сны и явь, которые, наверно,
Колечки перетянутой пружины,
И маятник отсчитывает мерно
Последние мгновения души.
***
В театре, дома, над рекой,
Не близко и не далеко
Услышишь колокольный звон
За чей-то упокой.
Взглянешь нахмуренно в зенит,
А, может быть в ушах звенит?
Всё потому, что этот звон
Тихонько сердце леденит.
Представишь чьих-то мать с отцом
И дом с рассохшимся крыльцом,
В котором кто-то доживал
Часы перед концом.
Представишь ходики в углу
И табуретку на полу.
Представишь чьи-то боль и страх,
Прижатые к стеклу.
Глаза, где плавают зрачки.
Как будто ночью светлячки
Над тропкою в лесу.
И сердца рваные скачки...
Представишь будущие дни
Всех тех, которые одни
Теперь. И вечность для того,
Кто тоже стал одним...
Одним из сонмища теней
В юдоли призрачных огней.
И что с того, что я и ты
Придём когда-то к ней?
Таков расклад, не в этом суть,
Его конечно не вернуть.
И можно только лишь родне
Потерянно кивнуть.
И вновь шагнуть навстречу дню,
В котором жизнь и смерть отнюдь
Не старые враги,
А только галочки в меню.
Прощай.... Не знаю, друг иль враг.
В окне далёкий Скагеррак
Колышется в ночи,
Рассеивая полумрак.
Я не молчу, а ты молчишь.
Не из усталости, а лишь
Из-за моих словес.
Надеюсь, ты меня простишь...
Как я сейчас прощусь с тобой.
Ты мне не ведом, но любой
Идущий в ночь - мой друг и брат.
И колокольный бой....
Сперва трава, потом цветы...
Мне скажут, глупые мечты,
Но всё же повторю:
Так жизнь и смерть сведут мосты.
И снова к алтарю....
***
Я болтаю о том, что вижу перед собой,
Будь то стены, обои, ковёр или зеркало в зале.
Я таскаю идеи, как будто бы я слепой
Носильщик на перегруженном ими вокзале.
Заколдованный или, возможно, спасательный круг.
Лабиринт отражений и, вроде бы, всё знакомо.
Не вообще, но вблизи. И всё-таки мир упруг,
Для того, чтоб казаться себе самому законом.
Полагаю - плыву вперёд, но иду ко дну,
Штурман умер, а я пассажир и единственный кормчий.
Я гляжу на обои, ковер, тишину, стену?
Или это они глядят на меня и молчат всё громче?
***
Если позволите, если позвоните, если
Просто напишите просто о чём-нибудь нежном,
Просто о чём-нибудь (я бы, на вашем месте,
Мне написал бы) этаком и как прежде -
Я понимаю, что никакого "прежде-",
Разве что "-временно" , разве что только карий,
Карий и мутный будет смотреть на "бесте-"
Может быть "-лесность", или, возможно, "-арий".
Я, карбонарий собственному рассудку,
Тщетно вжимаюсь в свой проржавевший панцирь
Тенью испанца. Испанцы придумали жутко
Нет, не смешную, безликую штуку. Пальцем
Или же глазом трудно ко мне прикоснуться.
Два отпечатка.... Перо, в тишину упираясь,
Снова заставит невидимо улыбнуться,
Столь непослушные пальцы в горсти собирая.
Впрочем, о чём это я? О себе, как обычно,
Больше ведь не о чем. Даже к Тебе обращаясь,
Я отвечаю себе за Тебя, по привычке
К небытию. Я, наверное, даже не чаю
Что-то услышать, помимо последнего стука
Над головою мотивчиком буги-вуги.
Я второпях собираюсь и, близоруко
Рядом с собой пошарив, хватаю брюки,
После чего выбегаю в глухую полночь.
Долго будут тянуться окольные тропы
До Океана Смерти. Слепые волны
Бьются о берег... Я захожу в них, чтобы.....
***
Боги слагают знамёна при виде скуки,
Скука - прообраз мёртвого абсолюта.
И расцветают огнями для близоруких
В небе клочья невидимого салюта.
Падают годы: молча и постепенно,
А умирание стало второй натурой.
Время мне представляется второстепенной
Властью несостоявшейся диктатуры
Вечности. Мир не стоит на месте.
Время - обрезок ткани с рваною бахромой
Или отрезок жизни. Скука - идея мести
Каждой точки отрезка точкам этой прямой.
Впрочем, мир не линеен, а глубоко метричен:
Метрика интересов- вот изменений суть.
Мир зародился в точке, стало быть ограничен
Тысячью точек зренья. Нам уже не свернуть
С торной дороги жизни, и продвиженья вектор
Точен и неизменен, словно конец пути.
Жизнь - это мост над бездной, где обитает Некто
Неназываемый в кружеве паутин.
Время плётет узоры с помощью острых граней
Скомканного пространства, это имеет цель
Вечного Приближенья или, может, по крайней
Мере Неудаленья от природы вещей.
Время непостоянно, так что лови минуту
Благорасположенья и не ищи щедрот
В годы бушующей смуты, только вот почему-то
Время нуждается в людях, а не наоборот.
Кто-то читает мысли, кто-то себя смиряет,
Кто-то свистит мотивчик или сидит в кино,
Кто-то глаза зажмурив тихо идёт по краю,
Но ничего не теряет слепоглухонемой.
Тонкая нить морали режет ткань эпидермы,
В воздухе пахнет кровью, третьего не дано:
Или идти по краю, пережигая нервы,
Тихо и очень мерно... или лететь на дно.
***
Тень на тонкости стекла,
Сонных истин мёртвый строй,
Что на краешке стола
Возвышаются горой.
Всё приходит к одному:
Ничего не говоря,
Упирается во тьму
Тонкий лучик фонаря.
Что способен он сказать
Ветру, небу и земле?
Он способен исчезать
В предрассветной грязной мгле.
Не жалея ни о чем,
Но вменяя свет в вину,
С этим призрачным лучом
Темнота ведёт войну.
Бьются тени на стене,
И под гнётом тишины
В этой призрачной войне
Угасают наши сны.
Бьётся боль за право быть,
Бьются спящие сердца
За способность полюбить -
Этой битве нет конца.
Это замысел Творца,
Раскрывающий секрет
Невозможности конца -
Ведь начала тоже нет.
Время замкнуто в кольцо,
То фонарь, а то свеча.
Время спрятало лицо
От слепящего луча.
Убегают фонари
За пределы гулких фраз,
Ничего не говори -
Всё рассказано до нас.
Только эхо повторит,
С ноткой горькой правоты,
И бездумно растворит
Рассужденья темноты.
...Всё приходит к одному:
Ничего не говоря,
Упирается во тьму
Тонкий лучик фонаря.
***
Если поставить вопрос ребром,
(Знаю, что тяжело),
То все мы должны творить добро
(Хотя бы даже назло).
Добро назло, не правда ли - блажь,
Добро здесь играет роль
Тоже же зла. Так первый этаж
Предвосхищает второй.
Так истина прячет лицо во лжи,
И открывает свой лик
Лишь тем, кто минует те этажи,
Не зная, что там тупик.
Но те, кто целую жизнь вспоминал
Детство и иже с ним,
Не принимают такой финал,
Поскольку необъясним.
Скамейки, лето, весёлый гвалт,
Страницы прекрасных книг,
Пусть тот период сто лет миновал,
Это добро для них.
Но тот кто жил ожиданием льгот
И так ничего не достиг,
Пускай сто лет ещё проживёт -
Это добро для них.
Добро у каждого, кто живёт
Один конкретный имеет вид,
Одно добро для тех, кто поёт,
Другое для тех, кто молчит.
Теперь порассуждаем о зле,
Имея один расчёт,
Ведь если добро сто крат белей,
То что же ко злу влечёт?
Быть может созвучие зла и козла
Немного вас развлечет,
Козлам нет пощады и нет числа,
Но всё же козлы не в счёт.
Не станем считать обиды и грусть,
Ведь сажа не станет бела,
Пусть даже я сам себе докажу
Откуда она взялась.
Не станем учитывать самообман,
И сбросим со счётов быт.
Не станем учитывать свой карман
И жажду его набить.
И что же останется, где же зло?
Улыбкой небытия
Оно ухмыльнется:"Не повезло.
Зачем же винить меня".
Мы просто привыкли свой неуспех
Оправдывать чьим-то злом,
Распространяя его на всех,
Мучаясь, и поделом.
...И пусть планета пойдёт на слом
С чьей-нибудь лёгкой руки,
Давайте делать добро назло,
Кому-нибудь вопреки.
***
На улицах высятся толщи бетона,
На улице ночь, а под ней километры.
Они протянулись до самого дома,
Над ними гудят непослушные ветры.
И чудятся звуки гитары и скрипки,
И в мощных машинах биение пульса,
Асфальт покрывается плёнкой эмульсий
И в нём отражаются наши улыбки.
И дождь разведёт ледяными руками
Свою неживую, стеклянную морось,
И я докажу вам живыми стихами
Что вместе гораздо лучше, чем порознь.
И будут бежать облака над дорогой,
И будут стучаться в закрытые окна
Туманом забвенья, но гладкие стекла
Ответят на стук их немножечко строго:
" Мы помним то время, когда нас вставляли.
Мы знаем, какие живут здесь люди.
Ни серого горя, ни чёрной печали
В этих домах никогда не будет".
И облака потянутся дальше
И будут стучаться в другие двери,
Но никакое из обиталищ
Их сладким посулам не поверит.
Зачем впускать эту серую гадость,
Зачем добровольно ею травиться.
В конце концов облакам останется
Разочарованно раствориться.
И свежесть повиснет над мокрым асфальтом,
И дождь будет падать на гулкие крыши,
Из них высекая отрывистым альтом,
Но музыку ливня никто не услышит.
И грустная песня прольётся на город,
Карнизы и улицы и водостоки,
И поздний прохожий поднимет свой ворот,
Но станет чуть менее одиноким.
"Мы знаем границу меж былью и небылью.
Мы можем поговорить о чуде.
И место, в котором ещё мы не были,
Находится там, где уже не будем.
Мы ведаем тайны, скрытые временем,
Мы знаем секреты любого пространства,
И погибаем под тяжким бременем:
В непостоянстве зрим постоянство.
Мы к вам приходим зноем и стужей,
Болью, нуждой, нищетой, царями,
Вы же плывёте по грязным лужам
Непостоянными пузырями.
Сотня погибнет, тысяча станет:
В ряд под копьё станет нестройно.
Горе утихнет, дождь перестанет,
Но это не остановит во’йны.
И только лишь эта тонкая плёнка
Вам позволяет остаться собою.
Но берегитесь, очень уж тонко
Ваше убежище перед Судьбою".
И дождь прекратится, а ночь перестанет
Стучаться по стеклам и биться о крыши,
И песенка эта тихонько растает,
Но песенку эту не раз мы услышим.
***
Мне грустно смотреть на серые лица
Что наплывают и наплывают,
Мне грустно, что всё это мне не снится,
Впрочем, во сне это тоже бывает.
Мне грустно считать себя исключеньем,
Хотя исключеньем себя считают
Все люди и каждый собственной тенью
Откуда-то вечно себя исключает.
Из детства, из радости, из огорченья,
Из счастья, пускай и с гримасами боли,
И мы постепенно собственной тенью
Стали с тобою, стали с тобою.
Помнишь то небо из раннего детства,
Или горбушку чёрного хлеба?
Нам, к сожалению некуда деться
Из под нависшего серого неба.
Нам, к сожалению, некуда скрыться,
Осень разбавила грязной водою
Небо. И посеревшие лица
Тянутся долгою чередою
В серую вечность. Грязные листья
Кружатся, словно не видят исхода
Где-то под небом, убийственно мглистым.
Может быть это и есть свобода.
С этим, наверное, трудно сжиться.
Лишь постоянно что-то теряя
Можно кружиться, кружиться, кружиться -
Этим движением растворяясь.
Мнимым сочувствием распаляясь,
Миром нечаянно оскорблённый,
Я, замыкаясь в себе, являюсь
Лишь замыкающим этой колонны.
Где-то негромко крикнула птица,
Странно, что кто-то ещё летает.
В мире, где кружатся серые лица,
Серость лицо моё разъедает.
Падающий снег
Иногда, принимая удары судьбы,
Полагая, что жизнь - это, в сущности, ад,
И поверив, что люди - привычек рабы,
Я люблю от себя уходить в снегопад.
Никого нет вокруг, только падает снег,
Тихо кружатся в воздухе хлопья его,
Возникая из ночи, замедлив свой бег,
Не прося ни о чём, вновь идут в ничего.
Хаотично летя, то чуть вверх, то чуть вниз,
Миллиарды снежинок танцуют в ночи,
Выполняя лишь ветра безумный каприз
Их полёт так изменчив до самой земли.
Приходя к нам с небес, где лишь холод и ночь,
Все они холодны, как свет дальней звезды.
Дай им дольку тепла, не гони вечно прочь,
Удели им немножко своей доброты.
Ведь снежинки во многом похожи на нас:
Каждый сам по себе, для других холодны.
Только в этот вечерний заснеженный час
Все они для меня стали будто родны.
***
Память живёт вовне, может в цвете лица,
Или, может во сне спящего без конца,
Что не способен спать, если не видит сны,
Может его кровать в них путешествует с ним.
Может быть ты и я лишь порождение снов
Спящего бытия, запах его носков,
Может быть этот мир - это его кровать,
Или его клистир - это как понимать.
Шорох, мычание, храп, с бока на бок другой,
Рушится древний храм, кровь бесконечных войн
Нам заливает пол или же потолок,
Чтобы не утонуть мы отдаём в залог
Страх, нашу боль, всю жизнь, этих секунд игру.
Ты только спи и снись, я на себя беру
Ужас, молчанье, боль, гадости бытия,
Я пострадаю, коль ты это тоже я.
Я приравняю сон к вечному сну во сне,
Ты - это тоже он, он - это я во мне,
И перепутав сны, буду спокойно спать
Чтобы остались мы, чтобы самим мечтать.
***
Вот так и сижу, не зная с чего начать,
Глаза вспорошила легчайшая белая пыль,
На строчки гляжу, ведь это моя печать,
Или же мой костыль.
Пытаюсь понять тебя, себя, людей,
И понятый смысл с емкостью букв увязать,
Из сил последних гребя против дешёвых страстей,
Стою на месте, и это моя печать.
Я припечатан к плоскости под названием Я,
Смешная картинка под поступью Смысла и Вас,
Мне только смешно, что в темноте Бытия
Я ещё не погас.
А может быть я погас и не горит свеча,
А только дымится смазанный фитилёк,
И чувства - бьющая в голову моча,
Как дым, ударяющий в низенький потолок.
И как проверить себя, не зная, что же есть ты?
Как доказать себе, что ты совсем не такой
Или совсем такой, но эти пустые мечты
Стали моей судьбой.
Теперь то я понял, что с этим надо кончать,
Гляжу на себя, выраженного в стихе,
И понимаю, что эта моя печать-
Смысл, утерянный в этой словесной трухе.
***
Светлые нити, тёмные нити,
Соткан из множества разных нитей,
В собранном виде, штопанном виде,
Мы на орбите, хочется выдти.
Хочется вылить шорох мгновений,
Морок сомнений, сок изменений,
И на мгновенье, лишь на мгновенье
Снова отбросить верные тени.
Крепкие стены, тёмные окна,
Ключик от веры ныне отмычка,
Ты, Неизвестный, ныне жесток к нам,
Я понимаю - это привычка.
Я отрицаю жалобный ропот,
И отнимая шорох мгновений,
Слышу усталый, ласковый шёпот,
Это ко мне обращаются тени.
Я подъезжаю к своей остановке,
И, вырываясь из тёмного плена,
Молча меняю формулировки,
Это трактуется как измена.
И не желая спорить о вечном,
Я не хочу обретаться в сортирах,
Мир, растерявший свою бесконечность-
Храм, согласившийся быть трактиром.
Даже жестокость, увы, тривиальна,
Что же касается благородства,
В странах граничащих и чужедальных,
Нет оправданья сему идиотству.
И догнивают старые срубы,
Время меняется и убывает,
Вечность слетает на чёрные губы
И убивает, и убивает...
Светлые нити, тёмные нити,
Соткан из множества разных нитей...
***
Холодным светом обожжёт глаза,
Везде, со всех сторон, блистает лёд,
И невозможно отступить назад,
И очень трудно сделать шаг вперёд.
Колючим снегом замело твой след,
Следы не остаются навсегда,
Они дают на многое ответ
И быстро исчезают в никуда.
Здесь нет уже проторенных дорог:
Их снегом заметает без следа.
И к цели здесь приводит только рок
Или твоя счастливая звезда.
И обагряя кровью снежный наст
И орошая потом наших тел,
Мы вечно тащим за собой балласт
Из светлых грёз, поступков или дел.
Холодные равнины наших чувств,
Вы нам даёте разные пути,
Но только если твой багаж не пуст
Ты можешь к свету истины придти.
***
Белого света сладость,
Грохот снежинок в ночи,
Определяешь слабость
Простенького "молчи"
Тёмное небо сверху,
Снизу простор для тьмы,
Ты замеряешь мерку
Стенам своей тюрьмы.
Это когда-то было,
Это зачем-то есть,
Та бесконечная сила
В небе, забывшем честь.
Только границы законов
Мира, где нет чудес,
В разуме легионов
Определяют прогресс.
Ты же - совсем другое,
Ты - это ветер в ночи,
Не нарушай их покоя,
Не зажигай свечи.
И, в тишине снегопада
Стоит ли богу пенять?
Мир изменять не надо,
Мир надо просто понять...