Герои сказки...
1
Мы распашем поле, построим город,
Мы уходим в ночь, поднимая ворот
На пальто, которое было нашим
Другом, как и вино из чаши.
Мы забудем звёзды на поле брани,
И в бою за счастье не станем крайним,
Наша боль устанет бороться с нами
За пустой излишек ненужных знаний.
Мы уйдём туда, где тепло навеки,
В старике мальчишка закроет веки
И старик устанет идти по краю.
Наша смерть не терпит дыханье рая.
Мы запрудим реки, взорвём каналы,
Мы войдём во все мировые анналы.
Панацею вырастим мы на грядке,
Со вселенским горем сыграем в прятки.
2
Потому что зло - это только горе,
И оно похоже на Чёрное море,
Мы найдём забвенье во вкусе водки,
А бутылка станет подводной лодкой.
Тишина устанет быть тишиною,
Она станет голосом за спиною,
Что не то что манит, но как бы просит
Обессмертить голос в бессмертной прозе.
Мы восславим прежнее поколенье,
Повторение сделаем избавленьем,
И излишек душ превращая в пепел,
Разменяем небо на быль и небыль.
Променяем вечность на что-то кроме,
О родстве узнаем по вкусу крови,
А затем, поверив, что в плюсе минус
Мы к самим себе попадем в немилость.
3
Ночь расставит точки над каждой тенью,
Мы не будем нами, но станем теми.
Наши мысли истиной кровоточат
Подтверждая истинность многоточья.
Наши мысли сделаются оградой,
Защищая нас от чужого взгляда,
Одинокость по одному построит,
Мы на вас не смотрим, и вам не стоит.
И потея скученными телами
Наши мысли сделаем зеркалами,
Наши жизни сделаем монологом,
Что читает Дьявол в личине Бога.
Мы уйдём туда, где живут печали,
Мы простим себе, как врагам прощали.
Воздадим богам и на нашей тризне
Не достанет наглости укоризне.
4
Нам не чуда надобно - абсолюта,
Нам потребна божеская валюта,
Мы мечтаем выгоднее продаться,
Несмотря на риск, что потом воздастся.
Лепим Ложь и Правду из мокрой глины,
А короткий клин выбиваем длинным,
И в конце учебника нет подсказки:
Мы с тобой всего лишь герои сказки.
Слепое кино
Где-то во тьме ночной
Или на донце глаз,
Прячется мир иной
И поджидает нас.
Чёрным пятном лежит
В блеске цветного дня,
Тенью больной души,
Пеплом после огня.
Прячется взаперти
В чьих-то пустых домах,
В грусти чужих картин,
В музыке и словах.
Может и далеко,
Но впереди. Я
Точно войду в него
Частью небытия.
Кроме нечётких схем
Рваного Ничего,
В мире немало стен
И дочерта тревог.
Главное - за чертой.
Главное - вечно За.
Завтра закат, потом
Запертый кинозал...
....Титры, пустой экран -
Уничтожитель лет...
Вспомнишь: только вчера
Ты покупал билет.
Зал опустел давно.
Скомканный вариант
Жизни После Кино -
Этот ночной сеанс.
Где теперь твой герой?
Видно, закрыв глаза,
Просто шагнул вперёд-
В запертый кинозал.
Кто-то же умер?!!! Свет
Кажется жутко странным
В мире загробном... Нет,
Видимо, заэкранном.
Память возьмёт перо,
Устало выпишет счёт.
Ты - это не герой.
Ты - это кто-то ещё.
Прошелестит листва,
Рявкнет автомобиль.
Жизнь продолжается, а
Кончился только фильм.
Всё, что имеет конец,
Вечно идёт к нему,
Кроме борьбы сердец
За право быть одному.
Быть - это право всех
И каждого быть толпой,
То есть ( нелепый смех...)
Право не быть собой.
Город накрыла ночь
Саваном тишины.
Люди - герои снов,
Но это ведь только сны.
Рампа ночной зари
Гаснет у фонаря.
Улица и старик
Словно бы говорят
С помощью звуков и
Трости в его руках.
Целый огромный мир
Кроется в звуке "трах".
В мире полно огней,
Каждому нужен свет.
Каждому днём видней,
Только слепому - нет.
Но он уходит в ночь
И прозревает там.
Это другим темно -
У звуков свои цвета.
Он ожидает смерть,
Чтобы пополнить ряд
Тех, кто увидел свет.
Многие говорят:
"Cмерть - это только тьма".
Ты, мол, дружок - держись.
"В мире полно дерьма,
Но тьма - это только жизнь"-
Он отвечает тем,
Кто, мрамор зрачка слепя,
Меж этих серых стен
Видит одних себя.
Он продолжает быть
Мальчишкой. Может иной
Пробовал бы забыть
Как он ходил в кино,
Как находил окно
В ласковой темноте....
Не отрицая, но
Спрятавшись в слепоте,
Этот другой старик
За пеленой начал,
Словно беззвучный крик
Быстро бы отзвучал.
Это нельзя понять -
Он сохраняет нить
Между собой и тем,
Кого нельзя сохранить.
А значит, отступит смерть,
Такой долгожданный враг.
Он сам - будто яркий свет,
Идущий сквозь ночь и мрак.
... Так пой же, мой ветер, пой,
Я нынче не одинок.
Сегодня ночью слепой
Придёт домой из кино.
Памяти Бродского.
Покрывало сморщилось как лицо
Перед тем, как заплакать, но разве плачем
Разорвёшь зачарованное кольцо
Заколдованной жизни? Не иначе
Это просто какой- нибудь новый обряд
Дополняющий старый ряд.
Вещи тонут в себе, начиная с края
Истончаются, прячутся в память, сны
Заполняют собою и умирают
В ту секунду, когда они нам не нужны.
Только память стала привычным злом,
Оставаясь в былом.
Превращаясь в прошлое, ручейком
Пересохшим впадая в глубины Леты,
Исчезаешь, но память твоя куском
Металла, вернее звоном монеты
Улетает, ходу вещей вопреки
Против теченья реки.
Это прошлое катится под уклон
Между смертью и смертью являя связь,
Потому что на каждой из двух сторон
Свой Харон твою память затопчет в грязь.
И парит, будто слово, забывшее рот,
Звон над поверхностью вод.
***
Рассвет, закат - станут мелькать
Дни по дорогам дней,
Кто-то невидимый будет искать
Тени своих теней.
Кто-то неслышимый проговорит
Зуммером в тишине,
И несгораемое сгорит
На негорящем огне.
Мир, покачнувшись слегка, замрёт
Пропасти на краю,
Неубиваемое убьёт
Себя в последнем бою.
И город, в котором полусвет
Рассеивал полутьму,
Попробует дать один ответ
На тысячи почему.
Расставив тысячи фонарей
За каждым тёмным углом,
Он старые сказки о зле и добре
Завяжет мёртвым узлом.
И в городе этом будет день
Покуда там нет людей,
Ведь каждый отбросит не просто тень,
А тысячу полутеней.
***
Если мир возвратится назад и станет другим,
Если в порт вернутся мёртвые корабли,
И дешёвое станет вдруг дорогим
Мы проклянем день в который мы родились.
Если правда когда-то станет презренней лжи,
А дороги наши вдруг повернут назад -
Мы посмотрим на мир с другой стороны межи,
На восход, который выглядит как закат.
На друзей, которые хуже иных врагов,
На себя, который кажется кем-то ещё
И земная слава как радиус кривизны кругов
На воде, которая в русле реки течёт.
Если где-то кто-то сменит вселенский знак
Перед вечным, которое, кажется, спит внутри
И пространство яви станет пространством сна,
И последняя боль в тишине тебя догорит.
Ты услышишь голос, зовущий тебя в ночи
Из того кусочка тебя, что не умеет спать,
Но задуешь голос, как огонёк свечи-
Только капельки слов будут в тёмную ночь стекать.
И застыв в тишине формой сказок, секретов и тайн
Сотни, тысячи слов утвердятся и станут быть,
Только кто-то при свете огарка будет считать:
На добро умножать или, может, на зло делить.
Только он - этот старый полночный больной счетовод,
Отпуская (со склада) грехи или просто сводя баланс,
Перепутав статью дохода с графой расход
Превратит этот мир в тот же мир, но уже без нас.
Но пока он считает, покуда горит свеча
И неверные тени ложатся на тот листок,
Все невинные жертвы невинного палача -
Только тени того, кто гуляет в тени дорог.
***
Лишь только ночь обратилась в утро
И над дорогой повис рассвет,
Им показалось, вначале смутно,
Что в этом мире чего-то нет.
Возможно, умер последний воин
На поле брани, теперь пустом;
Слепая смерть, перепутав номер,
Толкнулась в рядом стоящий дом.
И вечность стала немного ближе
Когда солдаты, чеканя шаг,
Дорогой кровью политых благ
Ушли из лагеря победивших.
А может, истине неподсуден,
К дорогам новым ушёл поэт,
Оставив пепел нелепых судеб,
Вначале странных, а после - нет.
И вечность стала немного ближе
Но превратилась в нелепый фарс,
Поскольку кто же теперь напишет
Об этой вечности и о нас.
…Частицы пепла, кусочки праха,
И каждый первый - примерный муж,
Вполне бесстрашны, поскольку страха
Осталось только на пару душ.
Вполне довольны, поскольку воли
Ни до, ни после нисколько нет,
И если кто-то в душе поэт
То он, конечно, душевноболен.
Перегорели слова и словно
Перебродили в глухую ярость,
А если что-то ещё осталось
То это что-то - моя основа.
Труха, ничто, пустота в квадрате,
Едва ли где-то найдётся мера,
И если я хоть чему-то кратен,
То это только нулю, наверно.
И если я хоть кому-то нужен -
То это только себе и строки
Моей дороги ничуть не хуже
Но и не лучше чужой дороги….
***
Жизнь похожа на странный ребус....
Словно сторож на карауле
Одинокий, пустой троллейбус
Рассекает пространства улиц.
Он плывёт по ночным кварталам,
Остановка за остановкой,
Он один - бесконечно мало,
Но он есть - бесконечно много.
Люди спят по своим квартирам,
Одиночками в одиночках,
А во снах к ним приходят тигры
И уводят навстречу ночи.
Людям снятся другие люди,
Людям снится работа, деньги,
Людям снятся мечты о чуде.
Потолок отражает тени
Чуть размытого ожиданья,
Отражения изменений,
Потолок как модель мирозданья
В пустоте своей неизменен.
Фонари как луна на убыль
Освещают просторы улиц,
На которых, чуть-чуть ссутулясь
Время в Вечность скривило губы.
Каждый ждёт под своим одеялом
(Повторяя катрены возврата)
Воскрешение идеала,
Ощущенье чьего-то взгляда.
Это вечная разобщённость,
Словно некий закон природы,
У пожизненных заключённых
Не бывает минут свободы.
Но когда ничего не осталось,
И последняя боль догорела
Ты услышишь за два квартала
Приближающийся троллейбус.
И мазнут потолочные своды
Пробежавшись от края до края,
Два кусочка былой свободы,
До конца в темноте сгорая.
В этой вечной войне подобий
Темнота погашает взоры,
Ты устроишься поудобней:
Он вернётся ещё не скоро...
***
Я устал без конца воскресать
Продолжая цепочку веков,
Я устал без конца восклицать
Бесконечные рифмы стихов.
Надоело бессилие, страх,
Эта вечная горечь во рту,
Надоело пробы пера
Подводить под одну черту.
Надоело пространство листа
Заполнять многозначием слов.
Мне наскучило, я устал
Быть шестым из пяти углов.
Вот пойду затоплю камин,
Нет камина - лягу в кровать.
Надоел этот чёртов мир
И желанье его менять.
Я останусь под толщей воды,
Только ряска добра и зла
Вновь затянет мои следы,
Вновь затянет мои дела.
***
На теплых пляжах чужих планет,
Под нереальными облаками,
Когда-то в вечности жил поэт,
Живущий только своими стихами.
И в ритме сердца он рос травой,
А в ритме жизни писал о смерти,
И смерть казалась ему живой
Как чей-то памятник на постаменте.
Фрегаты мчались в тугой закат,
Туда, где волны, туда, где ветер.
Но он не строил себе фрегат,
Он был для этого слишком беден.
Шумели пальмы, но жар песка
И синь морская - только сюжеты
Его стихов, и его тоска
Стала тоской целой планеты.
Да что планета - вселенная, мир -
Всё пасовало, разлагалось и гнило,
Когда Безысходность - его кумир,
С улыбкой милой на трон всходила.
Пусть кто-то мчался к своим островам,
Кому-то небо служило кровом -
Он утверждал, что смерть права
Силой вечноживого слова.
Он говорил - грядёт распад,
Оазис жизни скоро иссохнет.
Ему отвечали - уйти в закат
Не то же самое что подохнуть.
Он говорил, что слова пусты,
И белый цвет не станет чёрным.
Ему отвечали, что быть простым
Не то же самое, что упрощённым.
Он говорил, что жизнь - это боль,
Он утверждал, что мир бесцелен.
Ему отвечали, что мир другой
Если взглянуть в разрез прицела.
Потом он умер и стал травой:
Густой, зелёной, вечноживущей.
Она то знает, жизнь - вечный бой,
А смерть - всего лишь несчастный случай.
Кто знает, может, пройдут века,
И он опять родится поэтом.
Кто знает, может, его тоска
Умрёт в потоках дождя и света.
...На теплых пляжах чужих планет,
Под нереальными облаками,
Когда-то в вечности жил поэт,
Живущий только своими стихами.
***
Чем станет боль, когда она
Устанет быть судьбой,
Сказав:"Увы, я влюблена",-
Конечно же, собой.
Чем станут угольки костра
Вне ледяной ночи?
Чем станут важные слова
Когда мы замолчим?
И жизнь, когда мы кончим жить
Покажется игрой,
Ведь смерть пред мужеством души
Останется собой.
Хоть ограниченность слепа,
Признайся наперёд,
Не ты меняешь зеркала,
Скорей наоборот.
Закон судьбы не изменить,
Он так неумолим,
И долговечнее любви
Недолговечный дым.
И за мечтой своей идёшь
Осеннею порой,
Ты станешь тем, кого найдёшь,
Наверное, собой.
***
Тишина, темнота, пустота.
Даже мысли - и те пустые.
И, испачкав канву листа,
Слово гадостью чёрной застынет.
Ничего, никогда, никому.
Ни полслова, ни даже полстона.
Ты один в сигаретном дыму,
В безвоздушном пространстве балкона.
А внизу огоньки фонарей
Маячками непознанных жизней
Освещают тоску пустырей,
Застывая в своей укоризне.
А внизу очертанья морей
С каравеллами и парусами,
Свежесть бриза и крепость рей,
И закат, что навеки замер...
Ничего - только холод стекла,
Никого - только мёрзлый камень.
Только мыслей тупая игла
Зашивает пространство памяти.
Только просится пес на двор,
Заходясь в ожидающем лае.
Только время глядит в упор,
Постепенно тебя стирая.
То же небо, пустой горизонт.
Бесконечность не станет меньше,
Превратившись в кошмарный сон,
Оттого, что ты так безутешен.
Что там память? Простая тара
Для бессмысленных духа исканий.
Бесконечность останется старой,
Даже если тебя не станет.
***
Я лампочка на девятнадцать свечей.
Горю над каждой больничной койкой.
Сгорю: меня и сотни моих лучей
Мгновенно выбросят на помойку.
Я зажигаюсь, когда возникает ночь,
Когда раскалённое солнце медленно в ней растает.
Инертность не в состоянии превозмочь
Я всё таки знаю, что я не совсем пустая.
Потом выключатель щёлкнет, переходя на ВЫКЛ, а
Люди внизу потягиваются и зевают.
Но что до того, ведь я же почти привыкла
К тому, что меня за ненужностью выключают.
И будет привычно нудеть неизбежный патрон,
Считая себя, наверное, главным в связке.
А впрочем, наверное, с каждой из всех сторон
Он прав, приближая меня к моей развязке.
Он был до меня и будет, наверно, потом,
Такая вот вечность, циклически спящая в точке.
И дом, растревоженный светом, проснувшийся дом,
В котором сгорают такие, как я - одиночки.
Когда-нибудь лопнет прозрачный колпак стекла
И газ заполняющий вырвется на свободу.
А люди решат, что бракованная была
И будут спокойно идти к своему исходу.
***
Кажется, то, что называется смерть,
Всего лишь конец одного меня.
Единственный и неповторимый зверь,
Кусок вечно живого огня.
Кажется, то, что называется мир
Всего лишь клетка, где беснуется зверь.
Простая клетка с несколькими дверьми,
А я, наверное, просто такая дверь.
А что вне клетки? Наверное, ничего.
Марионетки, живём под музыку дня.
Но тёмной ночью мы устрашимся того,
Кто носит признак вечно живого огня.
А что вне клетки? Наверное, там туннель.
И вагонетки, бегущие по нему
К чужому свету, который тоже дверь,
Но распахнувшаяся на полную ширину.
А что вне клетки? Что же вообще вовне
Всех наших клеток, запертых на века.
И как увидеть в непроницаемой тьме
Чья запирает нас огненная рука.
Там, за границами туманностей и путей,
Не знавших истины и не видавших ног,
Стоит незапертая в связи с ненужностью дверь,
За ней находится последний пария - Бог.
Скорее правильней назвать его Бомж,
На свалках истины не отыскавший себя.
Из поклонения он варит гадостный борщ,
И жрёт его, причмокивая и сопя.
А иногда, вот хочешь верь, не верь
Когда, насытившись, он свой обед сожрёт,
Он прикрывает свою открытую дверь
И веселится всю ночь с весталками напролёт.
Пусть иногда придёт туда, и сам не рад,
Спаситель мира, чтобы увидеть Свет.
Засунет голову в обшарпанный каземат,
Но не найдёт там Бога, которого нет.
... И тёмной ночью мы устрашимся того,
Кто носит признак вечноживого огня,
Взглянув в лицо, в котором нет Ничего,
И прохрипев:"Уйди. Не трогай меня".
***
Стена состоит из камней, память , наверное, тоже.
Странно, и чем странней, тем больше на то похоже,
Ведь камешек бьет больней, если он в стену уложен.
И шкукатурка слов камни соединяет,
И штукатурщик снова слово на пол роняет,
И не заметив этого, в синюю даль уходит,
А позабытый камень вновь из стены выходит.
Нам остаётся ждать смерти или спасенья,
Слово или намёк, радость иль огорченье,
Молча вкушать пирог из твоего влеченья.
Слабый удар, да нет, ласковое прикосновенье,
Может быть, семь планет встали не так, как надо,
Может быть, шорох лет или же запустенье
Старого пустыря, или огни парада.
Нет, не поверишь, нет, зная, что так бывает,
Может быть, этот свет камешек вымывает,
Может быть, это он рифму сейчас сбивает.
И зазмеилась сеть трещин, погасло пламя,
Тверь вековечной стены плавно поколебало,
Молча дробилось то, что называем память,
И под собою нас ласково погребала.
Звуки иных имён, шорохи листопада,
Память того, о чём нам вспоминать не надо,
И похоронный марш музыкой маскарада.
И оседала пыль, как на полях сраженья
Сказка менялась в быль и истекала кровью,
И превращалась в ночь в собственном отраженьи,
Сказка - ведь это ночь, скрепленная любовью.
Нам оставалось жить, просто и очень сложно,
Складывать вновь стену мыслями и словами,
Этот же стих для тех, кто посчитал возможным,
Стены сии разбивать умными головами.
***
О чём писать, когда в голове ничего?
Зачем писать, верней для кого, для чего?
И как бежать, когда невозможно идти,
А старый страх сжимает сердце в груди.
И ты живёшь, не понимая вполне,
Куда плывёшь, покуда ты на волне,
Ведь тот маяк, что указует нам путь
Из Никуда послал свой лучик в Нибудь.
И этот луч под громыханье пера,
Сквозь полог туч, через дыханье Вчера,
Из пенных волн, куда и слово не кинь,
Прервав их сон, но порождает богинь.
Где тот ответ, к которому я плыву,
Сквозь бездну лет и сквозь людскую молву?
Простой вопрос, ответ настолько же прост:
На мой вопрос ответом будет вопрос.
Ну где же смысл? А ОН ТЕБЕ ДЛЯ ЧЕГО?
Я так хочу, я не могу без него.
НУ ТАК ВОЗЬМИ И УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ,
ОТНЫНЕ ТЫ И С НИМ НЕ СМОЖЕШЬ МОЧЬ.
И ночь ушла, и прихватила мой пыл,
И только ветер в ушах по прежнему выл,
А близкий берег качался в стылой волне,
Что характерно, не приближаясь ко мне.
Я видел скалы, и заросли тростника,
Мечты, финалы, империи из песка,
И вечный ветер, не затихая на миг,
Всё обесцветил, убил, расчистил, воздвиг.
Я был тем ветром, верней, частицей его,
Довольно светлым кусочком из ничего.
Безумной Чайкой По Имени Джонатан,
Который достиг совершенства и этим ветром стал.
***
За дубовыми дверями бесконечных коридоров,
Где лишь запах вдохновенья и забытые мечты,
За далёкими морями, в стороне ненужных споров,
Только звенья разговоров, только эхо красоты.
Здесь обои наших мыслей покрывает пыль забвенья,
Наглый шёпот откровений убивает тишина,
Места нет былым сомненьям и остатки восхищенья,
Словно крошки от печений, превращает в пыль она.
В этих странных лабиринтах, меж придуманных законов,
Между стенами из грусти и привычки побеждать,
Приключения забыты, уничтожены драконы,
И последней сказки замок ты обязан осаждать.