Холод
Летом чем теплее на улице, тем холодней
В квартире. Одиночество припарковано у кровати.
У последней много общего с автомобилем.
Незаправленность в частности, и трудней
Выбирать, что же из них заправить,
Подчиняясь закону, гласящему "или-или".
Так больного мучит не рана, а йод,
Пролитый на неё. И вершины-
вид равнины, приукрашенный сплетнями.
Так кровать спящему в ней даёт
Сон - иллюзию бытия, а его машина
Иллюзию передвижения по последнему....
Наши тени, как палочки в эстафете.
Взгляд примёрз к закорючкам в решётке. Жильё
Для жильца сиюминутно, как для момента
Вечность. И только ветер
Долго смотрит на вывешенное бельё,
Поминутно срываясь в аплодисменты.
Остаётся бороться с холодом,
Не пускать в квартиры. Пускай сочтены
Суммой лет на надгробии наши дни от и до. Гнуть
Своё, несмотря на бесчисленные уколы. Дом
Собой согревать, а потом ковёр со стены
Сорвать, завернуться, сдохнуть.
И будильник под действием центробежной
Силы стрелок ломается в пополаме
Звонка. Казённо-муниципальный
Скрип костяшек о воздух, молчания о неизбежность -
Так звучит тишина за стиснутыми зубами
В кубатуре промерзшей спальни.
Пугало помнит себя красавцем,
Нарцисс у болота полон в душе оптимизма
По поводу виденного. Лучше уж отрубиться,
Лучше уж БЫТЬ мерзавцем,
Но память покажет бескомпромиссно
Чёрную рожу самоубийцы.
Твой безумный крик в зеркале только зевок
Человека, который не в силах себе помочь
Даже криком. И поэтому, ныне и впредь,
Оглянувшись вокруг, увидишь, как в ничего
Смотрит кожа лица, глаза, тишина и проч.,
Потому что куда же ещё смотреть ?
"Время есть холод"- согласен без уточнений.
Время есть время, щедро посыпав прошлым
И превращая в будущее процессом пищеваренья.
Мы умираем, оставив собрания сочинений.
Кучке глаголов не повторить оплошность
Их написавших, писавших под настроенье.
В общем-то, тем и полезна любая сатира,
Проза, поэзия - только своим надломом.
Жженьем сердец глаголом, а-ля ватным вулканом
Мнимых страстей. И не поджечь квартиры
Гаду-соседу, не побежать за ломом
В ответ на мнение хулиганов
О полноте кошелька и желаньи его облегчить.
Раньше бы это желанье вышло им боком,
Может хотя бы в виде матного отголоска.
Но не теперь, и незримым грузом ляжет на плечи
То, что писал какой-нибудь там Набоков,
Быков, Есенин, Бродский.
Нас поглощает случай, разброд, судьба,
Толпы людей, их серость. Порой смешок
Или стишок сорвётся. По лабиринту речи
Бродим на пару с внутренним голосом. И ходьба
Лбом упирает в стенки слепых кишок
В пищеварительном тракте противоречий.
Пусть у пришедшей смерти будут мои глаза.
Значит, по крайней мере, она, близоруко
Щурясь, не сразу выделит из толпы.
Значит, ещё увижу, как пьяная бирюза
Будет выдана небом на поруки зрачку и кругом
Идёт голова от этой вот синевы. И столбы.....
СМЕРТЬ
***
Я повторю беззвучно,
Немо и втихомолку:
Жизнь - это очень скучно,
Смерть - это очень долго.
Скучное чувство долга
Станет тебе наградой,
Сердце лежит на полке
Где-то в глубинах склада.
Мысли ложатся вяло
Рифмой и намереньем....
Снова под одеяло
Мертвого повторенья....
И козырёк ладони
Клёкотом голубиным....
Небо вполне бездонно
И над тобой глубины....
Где-то ещё дробины
Кружат вокруг начала...
Звуки есть вид чужбины,
Патриотизм - молчанье...
Сверху все человеки
Просто равнины кепок....
А закрывая веки
Видишь иное небо...
Видишь леса и горы.
Дико и незнакомо...
Тёрпкий глоток ихора
Станет тебе законом...
Видимо, умирая
Мы заберём в награду
Не мостовые рая
И не болота ада.
Нашей наградой станет
Город, где мы уснули....
Горы контор и зданий,
Мерзлые реки улиц...
Смерть никого не лечит,
Хоть и прекрасный лекарь....
Смерть укрывает плечи
Мёртвого человека....
Так и живём подолгу,
Как-то не замечая
Явного. На задворках
Времени не скучая....
И говорим беззвучно,
Немо и втихомолку:
Жизнь - это очень скучно,
Смерть - это очень долго....
***
Как пыльно здесь. Я, видимо, лежу
Не на виду, я, видимо, невидим
Теперь и, подчиняясь падежу,
Пытаюсь завершиться. Для любви, тем
(Более?) не менее, чей слог
Приемлет ныне только абрис точки,
Останется мой почерк, на излом
Берущий тишину. Её Источник
Мурлыкает фонтанчиками Зла
Неласковую песенку. Счастлив (чик-
чирик :)))) ли ты, придумавший слова
На тишиной предложенный мотивчик -
Теперь не важно. Кончено, зеро
На барабане, всё по барабану:
Тебе тем лучше, чем тебе херо-
ВеЕ. пороЧНОСТЬ - это принцип бани,
Предельно обнажая естество,
Пытаться тело привести к масштабу
(о Достоевский!!!) Вечности. И во
Всём этом мраке утвердиться, дабы
Немой порок остался не моим.
А тишина, как пепел, непорочна,
В мгновения, когда мы говорим:
"Твои глаза - единственный источник"
***
В окне пустом
Не видно ни черта, и только слышно
Гуденье толп и шорох ног, я лишний...
Всё не о том...
И на земле
Затянутой ночным, убогим крепом,
Где остаётся под угрюмым небом
Во тьме белеть
Своим окном.
И даже не окном, а только шторой -
Она маяк для кораблей, которых
Позвало дно.
Но ни черта
Не видно им, плывущим в море этом
К своим портам. И только этим светом
Ночь отперта
Навстречу дню,
Но кажется что вечно будет длиться....
Я вижу лица, не мечтая слиться,
О нет, отнюдь.
Меня влекло
Да и сейчас влечёт (пусть между строчек)
Не сам аквариум той застекольной ночи -
Его стекло.
Как ни взрослей,
Идя сквозь ночь не скроешь факт потери.
И на стекле не тени тополей, но тени
Водоросле'й.
За шка'фом
Сгустился черный мрак и тени притаились.
По потолку проехались лучи автомобиля или
Батискафа.
Чем холодней стекло,
Тем лоб быстрей остынет. А снаружи
Последний снег бессмысленно закружит
Над самым дном.
***
Вперёд, туда, где время перемен
Глотает пыль безлюдных мостовых.
Навстречу дням, чей ежедневный плен
Колышется над памятью живых.
Навстречу убегающим огням
Сгорающих бесцельно фонарей.
По прошлому, по ледяным камням,
Которые не память, а скорей
Всего лишь мимолётная деталь
Давным-давно забытых новостей.
Над ними неба голубая даль,
Под ними прах и гниль чужих костей.
Прощай, мой друг, а я пойду один.
Навстречу? Нет, наверно всё же от.
От времени горящих листьев, дым
Которых перехватывал живот.
От улицы, которая в конце
Привычно упирается в тупик.
От неживой улыбки на лице,
Которое по видимому пик,
Вершина жизни. Скомканная грусть
На лицах, населяющих кивот
Зовёт к себе. И что же, ну и пусть -
Отправлюсь к ним, не всё же только от.
Оттягивая, вечно временя -
Последнее прощай предвосхити.
По времени, по ледяным камням
Ты всё таки не можешь не идти.
Роняя боль в расплавленный зенит,
Как будто слово в белизну листа,
Сойди с ума и робко осени
Дрожащей тенью зыбкого креста
Тот перекрёсток, школу, светофор,
Качели, двор и очереди в кассу
Кинотеатра, где люминофор
Экрана представлялся чьим-то глазом,
Глядящим на тебя почти в упор.
Так и сейчас мне чудится дорога,
Где перекрёсток прячет светофор
Стеклянного Всевидящего Ока.
Прощай, мой друг, мы встретимся опять.
Не придавай особого значенья
Тому, что небу хочется распять
Меня на перекрёстке отреченья.
Добро и зло, затасканный пример
Того, что только угол что-то значит.
Немыслимы соборы без химер,
И исконно духовная задача
Объединить их в что-нибудь одно.
Не важно, что получится при этом.
Увы, мой друг, но под таким углом
Ты выглядишь размытым силуэтом.
А значит я беседую с собой,
Идущих в ночь приветствуя особо,
Гордясь своей способностью слепой
Гордиться тем, на что мы неспособны.
Прощай, мой друг, тем более прощай
Теперь, когда бесцельностью гонимый,
Я снова не способен отличать,
А ты способен оставаться мнимым.
Пусть ночь вовне, а тьма внутри меня,
Я понимаю, что граница хрупка.
Само существование огня
И нас с тобой как формы бытия-
Одна невероятная уступка.
Я остаюсь до времени, верней
Я честно отрабатываю фору
На перекрёстке, где моих теней
Не сосчитать в миганьи светофора.
***
Под ногами огрызки слов и клочки идей,
Свалки истин, которые вышли из обихода.
Для воздушных замков фундаменты из пропастей-
Это лучшее из придуманного природой.
Даже наша воздушность нуждается в твёрдом дне,
Ноль на ноль - ноль вдвойне и ни граном больше.
Судный день всё же будет не завтра и даже не
Послезавтра, а позже. Гораздо позже,
Если будет вообще... Очень трудно поверить в то,
Что когда-то потом ты не будешь, а что-то будет.
И при том этим миром считается за моветон
Наслаждаться моментом, вполне доверяясь минуте.
Ну а потом, этот мир не заметит замены
Мирно помрёшь ты или раскупоришь вены.
Жизнь продолжается, только лишь смерть мгновенна.
Место и время спутанно и неизменно
В самом начале как в самом конце, но всё же
Ты выбираешь бессильно топтаться на месте,
А не во времени. Произнося "О, Боже"
Ты понимаешь, что это лишь форма лести.
Это пространство взывает к чему-то кроме
Себя самого. И продолжает всеми
Своими кусками плоти и крови
Укореняться в море по имени Время.
И растекаясь Вечностью, океаном
Просто событий, но без причин и следствий.
Время является главным меридианом.
Может не целью, но всё же единственным средством
Против соблазна истолкований, столь же
Свойственном миру, как и его вторичность. И
Я понимаю, что говоря "О, Боже",
Можно услышать "Ты переходишь на личности".
Время - скала хрусталя, а бессмертный ворон
Точит свой клюв о вершину и в гранях скола с
Неумолимостью вечности видит другие горы,
А обращаясь к Богу, слышит собственный голос.
В мерном размахе крыльев, бессмертном "карре",
Здесь у границы времени, на пределе
Существования вновь оживает то, что искали,
Но не нашли, потому что попросту не успели.
Пусть до вершины всегда остаются крохи,
Недостижима и несводима к нулю. Вам
И не снилось, на сколько вы одиноки
Здесь, под ударами этого прочного клюва.
***
Панорама серых коробок, серый осенний смог
Оседает на подоконники, жалюзи и плиссе.
В этот город ведут дороги, но их не смог
Отыскать обманутый Одиссей.
Торжество замыкания в ноль. Cнова сводя края
Бесконечности в что-то похожее на шоссе,
Глаз вбирает пространство, как самоубийца яд
Или как раскаяние Одиссей.
Он отправился в путь за своим золотым руном,
В бесконечное плаванье под парусами Арго.
Только золото это стало вдруг чугуном,
А друзья превратились в врагов.
Город встал в изголовье смотрящих цветные сны,
Превращая их в какафонию смутных знаков.
Кто-то хочет в Нью-Йорк, для кого-то зрачок Луны
Верно служит своей Итакой.
Кто-то ставит точку над палочкой буквы и,
Он поставил точку под знаком вопроса. Всей
Планеты не хватит, чтобы найти твоих
Врагов, мой обманутый Одиссей.
***
Снова нелепый дым
Серо-седой иглой
Скажет ковшом воды:
Угольям быть золой.
Снова будет чадить
Залитый днём костёр,
Требуя пощадить.
Только топор востёр.
Тонкая нить, игла,
Кружево не пощадим,
Альтернативой зла
Этот нелепый дым.
Снова глаза пусты,
Снова любовь товар:
И не глоток воды,
А невесомый пар.
Пепел подёрнет взор
Плёнкою правоты.
И неземной узор
Кружева пустоты.
Здесь, заплетая нить,
Будут стоять века,
Будут за мной следить
Прячась, издалека.
Будут глядеть в окно
Глазом больной луны,
Тень, обнажая дно,
Станет чем-то иным.
И на пустом полу
Взглядом со стороны
Кружат десяток лун
В блеске одной луны.
Ветер развеет ночь
Пеплом из-под костра,
Ночь - это время снов,
Сны - это чей-то страх.
Нагроможденье слов,
Всё это было вчера
И за моим стеклом
Синие вечера
Снова уходят в ночь.
Им по своим следам
Не возвратиться, но
Вечно остаться там.
Ночь замыкает дни
Цепью всё новых дней,
Я остаюсь одним
И становлюсь темней.
Тень на пустой стене
Станет совсем ручной:
Я - властелин теней -
Тень на стене ночной.
Из паутины сны...
Криком больной души,
Воплями тишины
Слышишь короткий "пшик".
Так погасает боль,
Прячась под пеплом слёз,
Тень доиграет роль,
В тело которой врос,
Тенью которой стал.
Выход зарешечён,
Но с первым лучом металл
Каплями потечёт.
***
Как больно писать о боли,
Как горько писать о горе,
Счастье стоит на приколе
В доке Мёртвого моря.
К небу тянутся мачты,
И догнивает рубка,
Так что вы лучше спрячьте
Счастье - оно так хрупко.
В море бушуют шквалы
Из человеческой боли,
А Счастью нужно так мало -
Только одну пробоину.
Нет никакой надежды
С рваными парусами,
Но Счастье всё таки между
Смертью и Небесами.
Смерть - это сухость кожи,
Смерть - это тусклость взгляда,
Смерть - она так похожа
На жизнь, которая рядом.
В доках тепло и сухо....
Годы потрачены молью,
В доках рабы досуга,
Мы же выходим к морю...
***
Мы все когда-то жили среди лета,
Среди полей, цветов и иван-чая,
Среди друзей и солнечного света,
Мы жили ничего не замечая.
Мы плавали, играли, загорали,
Смеялись, плакали, но только не скучали,
А где-то за высокими горами
Нам васильки соцветьями качали.
И был песок... И всё, что мы хотели,
Так это то, чтоб продолжалось лето,
Всё то же счастье, ветер и качели,
И солнца неразменная монета.
Потом всё это кончилось, мы стали
Немного старше, чуточку взрослее.
И вспоминаем лишь когда устали
То время, мимоходом сожалея.
Старательно включая ностальгию
Мы ищём заколдованную дверцу,
Мы думаем, что пачка анальгина
Нам возвратит потерянное детство.
Мы думаем, что водка с димедролом
Напомнит вкус потерянного лета,
Бессмысленные примеряя роли
Бродяг, самоубийц или поэтов.
И в сумрачном свечении вокзалов,
Откуда-то куда-то уезжая,
Кому-то для чего-то подражая,
Мы слышим громыхание раскатов
Последних гроз. А это лишь вагоны,
Что мчатся в никуда из ниоткуда.
И грозный призрак будущих агоний-
Простая вера в будущее чудо.
***
Идем, идем по острию ножа,
То быстро, то как будто не спеша,
Как будто бы торопимся упасть,
И, потеряв над тяготеньем власть
Лететь туда, где звон колоколов,
Где запах исцарапанных стволов,
Где мушка смотрит в прорезь пустоты,
Где я сегодня я, а завтра ты,
Где звуков предпрощальный долгий стон
Сжигает приближенье тишины,
Не восковой надменностью икон,
Но монолитной крепостью стены.
Идём, идем по острию ножа,
Расхлюстанно иль, может, чуть дыша,
Не замечая бездны под собой
Иль путая её с своей судьбой,
Не находя нигде знакомых лиц,
И запахи лекарства и больниц
Перекочуют из других времён
В то время, для которого живём.
И тишина заполнит пустоту,
Не важен мост, лишь те, кто на мосту
Способны значить или означать,
Молчать, но так, как можно лишь кричать.
И фонари бросают тусклый свет
Из за угла, и призраком зари
Дают надежду.... Но надежды нет,
А есть одни простые фонари.
Идём, идём по острию ножа,
И руку на сердце навеки положа,
Не думаем, что будет вдалеке,
И почему так холодно руке.
Не вспоминаем, что там за спиной,
Полоска боли мнимой шириной
Вибрирует и подленько дрожит,
Но только боль тебе принадлежит.
Идём, идём по острию ножа...
***
Дождь падал отвесно на чёрные земли,
Расчерчивал лужи узорами пятен,
И лица прохожих недвижно белели,
Чернея своими провалами впадин.
И ночь превращала обычные звуки
В своё продолженье, в дыхание ночи,
И ночь прекращала привычные муки
Насколько возможно, насколько... А впрочем,
Нисколько не упрощая по сути,
Всё делая зыбким, туманным и странным,
Она утверждала, что дождь неподсуден,
Она говорила, и как то гортанно
Кричали деревья, и звери и птицы,
Тропинки, кусты, золотые аллеи.
Кричали живые, .... но мокрые лица
В своей неподвижности молча белели.
***
Небо рассечено проводами
На несколько равных частей,
Жизни рассечены следами
Испытанных нами страстей.
Мысли прорастают словами
Сквозь тонкую плёнку лжи,
Злаки прорастут семенами
Сквозь землю, подобно ржи.
Мир был разделён любовью
На ненависть и любовь,
Последняя покупается кровью,
А первая - это кровь.
Дороги остаются собою,
Выводят нас вкривь и вбок,
Дороги прорастают судьбою
Пылью из под сапог.
Ветер пересечён путями
Листьев и чёрных птиц,
Лоб пересечён страстями,
Выпущенными из темниц.
Звуки рассечены молчаньем
Как свет возможностью тьмы,
Как тишина возможным звучаньем
Чего-нибудь вне тишины.
И радость омрачена печалью,
И горе носит печать конца,
И меч из благородной стали
Верно служит в руках подлеца.
И дождь падает одинаково,
И солнце светит одно на всех,
И истина неучтённым фактором
Пророчит успех или неуспех
Не потому, что кто-то там ближе к ней,
Не потому, что кто-то там дальше,
Не потому, что кто-то там служит ей
А кто-то там поклоняется фальши.
Она попросту любого из нас
С рожденья разгрызает надвое,
Возможно её пророческий глаз
Наши страдания радуют,
А может, она равняет шансы,
Ополовинивая нашу горечь
Тем, что берёт кусочек счастья
Вместе с таким же кусочком горя.
Нам остаётся только тление,
Вместо горения, которое было в детстве,
Нам остаётся только сомнение,
Вместо увереннности, которой некуда деться.
Склеиваем обе наших сущности
Верой, надеждой, некоторые любовью,
Некоторые держатся на губе прикушенной,
Некоторые просто на честном слове.
Некоторые думают, что их упрямство
Тоже в какой-то мере неучтённый фактор,
Который борется с внешним непостоянством
Хотя бы тем, что ставит его перед фактом.
Мы бессильны перед тем, что не в нашей власти,
Мы не можем изменить то, что меняет нас,
Мы невольники систем, мы бессильные пленники нашей страсти,
И Великое Ничто ужасает в последний раз.
***
Я подойду к окну, плотно закрою ставни,
Выгребу из камина пепел воспоминаний,
Зло наравне с добром, чтоб оголились камни;
Вновь разведу огонь вечного забыванья.
Я положу в камин, где разгорится пламя,
Звуки моих стихов - их не узнают люди,
Шорох моих шагов - их не запомнит память,
Может быть потому, что и её не будет.
Память - она всегда топливо вдохновенью,
Только на этот раз я доберусь до края,
Я захочу увидеть то, что бросает тени
В свете того меня, что на огне сгорает.
Буду глядеть в огонь - вечно живую душу,
Буду внимать тому, что навсегда сгорает,
Целую ночь напролёт буду внимательно слушать
Тайны, которые он молча мне открывает.
Ну а где-то в конце, в самом начале рассвета,
Первый рассветный луч сбросит барьеры ставен,
Нет никаких преград для Настоящего Света,
Он разобьётся в ночь и потускнеет пламя.
Я оглянусь вокруг, в этом ночном угаре
Всё озарилось вдруг светом различных мнений:
Словно в плохом кино или чужом кошмаре
Вьются, танцуя в ночи, чёрные чьи-то тени.
Я подойду к окну…
***
Мираж - рисунок той картины бытия,
Что неподвластна времени и смерти,
Как письма в неотправленном конверте,
Как неродившийся когда-то я.
Игра секунд, способная мгновенно
Всё изменить ... Но это ерунда.
И сотню нет одним двуличным да
Не заменить мечтою неизменной.
И, представляя множество начал,
Не зритель, но обычная арена,
Избавившись от собственного плена,
Других таких ещё не замечал.
За простенькой обложкою вещей,
Всё очень просто, хоть и крайне сложно,
Нет истины вне прочих мелочей,
Ведь истина так мелочно ничтожна.
Бессмысленна, прилизанно чиста,
Глупа, бездарна, попросту нелепа,
Она по неприличному пуста,
Как серое предмартовское небо.
Вглядись в её потухшие глаза,
Она не в состояньи быть собою,
Для этого нуждаясь в нас с тобою,
Вглядись в её потухшие глаза.
Её не пожирает пустота,
В отличие от нас опять с тобою,
Ты сделал истину своей судьбою,
Забыв о том, что истина пуста.
И сидя до конца в своей дыре,
Любуешься причудливой игрою
Тех мыслей, что приходят к нам порою,
Как отблески на мыльном пузыре.
***
Луна, мерцая в вышине,
Плывёт сквозь время и пространство,
Манящий запах дальних странствий
Давным-давно не нужен мне.
Он призывает не меня
В мир тайн, загадок, приключений,
Идти по жизни без сомнений
Давно уж не способен я.
И неоткрытых островов
Не мне найти координаты,
Не мне почуять боль утраты,
Теряя обретённый кров.
Я чисто вымыл сапоги
От давней пыли дальних странствий,
Я стал навеки беспристрастным,
Забыв все старые долги.
И только этот странный свет,
Что ночь на землю проливает,
Меня с собою примиряет
И мысли превращает в бред.