из книги «Стеклянные Ангелы» (1962)
(оригиналы цитируются в конце подборки)
Стеклянные ангелы
1
Зелёные холмы моей купели.
Скупой уют саманного села.
Скажи, алтарь, тебя хранят всё те ли
архангелы фигурного стекла?
Их звёздные зрачки в зенит глядели,
я помню: неподвижные тела,
казалось, трепетали на пределе, –
два синих, два – рубиновых крыла.
Стеклянные архангелы прихода,
знак скромной славы тёмного народа
и соль села, в котором в кровь и плоть
я сызмальства впитал: жизнь – именины,
а угощенье – тощие маслины,
мосол говяжий да ржаной ломоть.
2
Менялось всё: сумбурно, скоротечно
сгорали дни, как в лампе мотыльки,
на крыльях пепла канули в запечье,
покинули нас ангелы муки.
Я пережил все судьбы человечьи.
Умом и кровью. Быту вопреки,
мой дух бурлил фантазией беспечно
в теснинах мозга, смяв тиски тоски.
Что ж, я немало прожил – больше многих.
И более, чем жизнь. У босоногих
мастеровых из отчего села,
спеша в былое луговой мережей,
спрошу как встарь: алтарь хранят всё те же
архангелы фигурного стекла?
3
Они вросли в убогий рай придела,
храня алтарь в задумчивой тиши;
никто не помнит имя стеклодела,
вдохнувшего в них свет своей души.
Они вросли в убогий рай придела;
звенели в кружке нищего гроши,
а на меня их ликами глядела
печаль птенцов, потерянных в глуши...
Над ветхим алтарём, под слоем пыли,
как встарь, поникнув крыльями, застыли,
у снов сомнамбулических в силках,
два жаворонка с пыльными крылами, –
в зрачках их звёздных отпылало пламя,
и скорбны лютни в сомкнутых руках.
4
Светал апрель, и в трепете эфира
текли хоругви, и плескались крики
"Христос воскрес", и кротким светом лика
сиял в домах селян Спаситель мира.
Тьму не рассеет жар свечного жира
и бледных бликов пляшущие пики,
и ангелы дрожали у туники,
залив ступни Христа дождями мира.
И пламенели зёрнами граната
Его ладоней алые стигматы,
и ангелы летали мотыльками,
целуя раны в трепетном паренье,
и золото в стекло их оперенья
вливал Христос распятыми руками.
5
Смолк благовест пасхальных перезвонов,
поблёкли краски подновлённых стен,
опять костры грейпфрутов и лимонов
вплетают свет в зелёный гобелен.
Вновь ангелы меж мёртвых лампионов
у алтаря закутались в эбен,
и земледелец сто земных поклонов
отбил земле с мозолистых колен.
А я в тиши крылатой ночи снова
спешу сюда, под сень святого крова,
к двум стражам опустелого креста,
пылящимся в смирении покорном,
чтоб снова в преклонении соборном
к ним приложить смиренные уста.
6
Мне согревают память лица эти,
нехитрых сельских дел привычный ход;
трудяга ослик, мастерские-клети,
анис и свёкла, жаворонок, мёд...
Под гордым старым лавром на рассвете
я вместе с ними праздновал восход,
по вечерам под виноградной плетью
желал спокойных снов из года в год.
Их жизнь – село. Судьбой легли на плечи
и мельница, и козы им, и печи
для обжига фигурного стекла,
и пот и грязь, чтоб родились из сплава
стеклянные архангелы их славы –
два синих, два – рубиновых крыла.
Ангелы при колокольне
Вершины гор. Внизу – моё село.
Ни гордости, ни ахов. Приземлистость.
Селенье спит, зарывшись в каменистость –
в грудное материнское тепло.
Родное, хлебное, целебное крыло.
Я помню его: нищая казистость.
Но как прекрасна нивы колосистость,
как многомилье заводей цвело!
И те же всё – и в будний день, и в стольный –
архангелы над гулкой колокольней.
Поля жнивьём живить. Очаг – углём.
Вот сельской космографии страница.
С неё взял старт мой дух – и та синица
однажды утром стала журавлём.
Архангел Хуан
Хуан – вполне обыденное имя.
Так звали мельника, костлявого, как цеп,
каменотёса, плотника, но с ними
теперь играет в кости старый склеп.
Четыре знака, звуками простыми
напомнят мне, как пахнет свежий хлеб,
архангелов с ресницами густыми –
батрак, и водовоз, и тот, что слеп...
Звени, мой голос, пусть сорвёшься даже,
озвучь не буквы, нет, – четыре стража,
в жизнь врезанных саму, как «соль» и «суть»!
И если спросят: «С кем идёшь на встречу?» –
я невпопад мечтательно отвечу:
«А, от архангела Хуана... Будь!»
Ангелы в своих могилах
Все здесь. Мигель, он холостил скотину.
Старик Давид стругал всю жизнь поленья.
Простак Грасьяно скор был к услуженью.
Адам – хозяйский пёс, лихой детина.
Ну что, дождёмся добрую дождину? –
их вопрошаю по обыкновенью.
– Как по приметам? Будет завершенье
жарище этой? Сохраним долину?
Пусть ведуны всех прихотей природы
лежат в ограде тихого прихода,
но я пойму, что лихо – не беда,
когда услышу шёпот их усталый:
и холостильщик, и лесник, и малый,
на гончую похожий, скажут: «Да!»
Пастушок архангелов
Я погонял невиданное стадо:
бока быков там спело-апельсинны,
как плод платана – кони, козы сини,
руно ягнят – миндальная прохлада.
Мне иволга свистела: «Горцу рада!»;
там, где мои ступали мокасины,
вдруг расцветали прелые лесины –
столь жадно пили пот мой губы сада.
Я, пастушок плодов моих брыкливых,
ловил их в кипарисах и в оливах,
а в небе ангелы за нами плыли, –
следили горним взором, как за мною
бредут предгорьями по злому зною
архангелы земной солёной пыли.
Ангелы снопов
Проворливый декабрь в опару дней
вливал броженье свежей клейковины.
Усердны руки и могучи спины.
Запарка. Запах сена всё знойней.
Отец мой, племенной зевес полей,
говаривал: смотри-ка в оба, сыне:
архангелы пожалуют к нам ныне, –
и я ловил их крыльев хлебовей.
Оббейте колос вы и зёрна эти
мне прямо в борозды ладоней лейте!
Архангелы жнивья, сюда, вся свита!
И, осеняя ветер, плыли чинно,
и бороду дородного мужчины
кропили золотом литого жита.
Архангелы ветров
Хвала тебе, хвала, жасмин высот!
Святой архангел, ангел ветер это
над схимами и всходами планеты
стремит свой переменчивый полёт.
Кристальных взгорий горний скороход,
и в трафарет вдохнёт он дух завета,
когда мой голос бризов эстафета
на крыльях по долинам пронесёт.
Земле и небу служишь ты опорой,
божественною ясностью, в которой
вся ясность мира, прелесть всех красот.
Хвала тебе, о голубь светлогимный!
Хвала тебе, плеск радуг пилигримный!
Хвала тебе, хвала, о сад высот!
Погребальные ангелы
Вы, пахари, мне выройте могилу.
Укройте в борозде меня. Я – семя.
Я клубень. Погубить не властно время
таящуюся в них живую силу.
Чтоб клубень не зачах, зерно не сгнило,
не в службу, на себя возьмите бремя –
удобрьте их. Вот смесь для удобренья:
зола, навоз, а к ним добавьте кила*).
О ангелы мои, там, где я лягу,
обильно из кувшинов лейте влагу,
взрыхлите почву и удобрьте снова, –
когда-нибудь из праха и суглинка
поднимется зелёная былинка,
она своё сказать сумеет слово.
_________________
*) Кил - вид глины.
Сказки про архангелов
Конечно, это сказки, врать не буду.
Я фантазёр бродячий, на жерлицу
ловлю в озёрах были небылицу.
За грош лапши навешаю с полпуда.
Есть холм с пещерой за морем; оттуда
выпархивают в небо, словно птицы,
архангелов Господних вереницы,
и ясь кругом, а в яси – дивы... Чудо!
Клянусь честнОму люду – лопни очи,
которыми я сам глазел полночи
на свет потусторонний, – без прикраски,
ей-ей, всё – правда, и рассказ мой – тоже.
Теперь – монетку, помоги вам Боже.
Я сказками кормлюсь, а это – сказки.
Ангелу садов
Погладиоль мне руки. Ожасминь
всю жажду губ в ожогах горьких складок.
Анютеглазь в глазницах тик оглядок.
Улютив лютость грома, тьму растминь.
Анемонируй немоту и хинь
прохладой жар любовных лихорадок,
смирри, душицеля души распадок.
Пыль с ног моих усталых отполынь.
Увей мне плечи мятой и лимоном.
Благоуханье роз: твоим озоном –
дурманом страсти – буду пьян вот-вот!
Я весь – твои соцветья, стебли, семя,
о мой пшеницеликий ангел! Время! –
сорви меня, я – мира главный плод.
И на Луне есть архангелы
В немногих милях по диагонали
от кратера Коперника нетленно
сияет кряж из хрома и селена,
меж полнолуний освещая дали.
Как вдруг повсюду распускаться стали –
кувшинками со дна пруда, мгновенно –
белёсые спиральные антенны,
а следом – птицы цвета тусклой стали.
Архангелы Луны... С немым испугом,
беспомощно-нагие, друг за другом,
прервав привычный сон в плену металла,
их стайки покидают катакомбы:
опять на Землю сброшенные бомбы
хрипят в груди Луны стеной обвала.
Ангелу Гармонии
Я лира. Тронь струну. Я полон дрожи
и тайны. Ураганным дуновеньем
ударь в меня. Пылай, Архангел Пенья
Небесных Сфер, вздыхай, сжигая кожу!
Я был и буду – Музыка. Я тоже
вибрирую и брежу в исступленье:
изрань меня! В последнее мгновенье
убей меня, сорвав аккордом с ложа!
Я гибель встречу песней, а не стоном,
и мне послужит Космос камертоном,
трагическими искрами звеня,
пока мы не сольёмся в общем гимне.
Архангел Адских Пеней, помоги мне:
я звёздам петь хочу – неси ж меня!
German Pardo Garcia
Los angeles de vidrio (1962)
1
Verdes montanas de la estirpe mia.
Pueblo de adobe en donde yo naci.
Retablo de naranjas: ?todavia
tus angeles de vidrio estan alli?
Cada uno de esos angeles tenia
luceros en los ojos y les vi
volar al sol del levantino dia,
un ala azul y la otra de rubi.
Arcangeles de vidrio, humilde gloria
de mi casta trigal y de la escoria
del pueblo oscuro en donde yo aprendi
que la vida es frutal y vive aliada
al pedazo de carne macerada
y al pan con aceitunas que comi.
2
Y volaron los dias y las cosas
tuvieron un sentido desigual.
Huyeron con las grises mariposas
los angeles de harina cereal.
He vivido otras vidas poderosas.
Medulamente. Vida visceral.
Mi espiritu de arterias tempestuosas
se desbordo a vivir, vuelto raudal.
Mucho mas que otros seres he vivido.
Mas que la vida. Y al pisar olvido
sobre ese pastizal donde naci,
a mi pueblo de burda utileria
preguntole como antes: ?todavia
tus angeles de vidrio estan alli?
3
Nunca salian del humilde templo
donde alguien que ignore los levanto
sobre un altar, como sencillo ejemplo
de alguna alma que entonces florecio.
Nunca salian del humilde templo,
y empolvados mi espiritu los vio
por dias y por dias. Los contemplo
sobre su altar que al fin envejecio.
Me parecian pajaros de pena,
cautivos, con sus alas de verbena
caidas en sonambula quietud.
Con sus alas de alondras empolvadas,
y en los ojos estrellas apagadas
y en sus manos tristisimo laud.
4
Pero abril alboraba y sus banderas
de la Resurreccion iban flotando
por los aires, y Cristo deslumbrando
con su rostro las casas alfareras.
Y aquellos angelillos que entre ceras
se morian sin luz, iban llevando
la tunica de Cristo y derramando
sobre sus pies lloviznas toronjeras.
Y Cristo con las manos extendidas
mostrabales la luz de sus heridas.
Y las besaban tremulos, volando
sobre Cristo cual blancas mariposas.
Y Cristo con sus manos montanosas
las alas de cristal iba dorando.
5
La Pascua se perdia y los aleros
de los muros tornabanse a opacar.
Las frutas de los verdes naranjeros
dejaban otra vez de azucarar.
Los angeles de vidrio en los maderos
del retablo volvianse a ocultar,
y los agricultores y alfareros
a sus franjas de sol a trabajar.
Y yo en silencio angelical volvia
por las tardes a aquella sacristia
donde ellos en polvosa sumision
protegian la cruz deshabitada.
Y como ellos, mi frente arrodillada
sumiase en profunda adoracion.
6
Recuerdo en mi ternura aquellos seres
pobladores de un burgo alondra y miel.
A sus asnos, sus miseres talleres,
sus cultivos de anis y betabel.
Los saludaba en los amaneceres,
junto a un antiguo y celestial laurel.
Los despedia en los anocheceres,
bajo la ramazon de un oyamel.
Siempre en torno a su pueblo. Su destino
fue su pueblo, sus cabras, su molino,
sus hornos bajos donde yo les vi
transfigurar el vidrio y a su escoria
convertirla en arcangeles de gloria,
una ala azul y la otra de rubi.
Angeles al campanario
Al pie de la montana el pueblo mio.
Ni orgullo ni pasion. Cosa tierrera.
Desde arriba la madre cordillera
acunando al lactante caserio.
Y el, cereal y esquivador del frio.
Lo vuelvo a recordar: cosa pobrera.
!Pero cuanta hermosura semillera
y en los largos kilometros del rio!
Y los mismos arcangeles a diario
sobre el mismo silbante campanario.
Tierras de pan llevar. Higos y lana.
Cosmografo rural, yo asi lo muestro.
Desde el volo mi espiritu maestro,
cual un alcaravan por la manana.
El arangel Juan
Juan era el nombre mas distribuido.
El molinero se llamaba Juan,
y el albanil y el lenador fornido.
Seres que ahora en el sepulcro estan.
Se me grabo su nombre en el oido.
Sus cuatro letras con sabor a pan.
El arcangel de todos conocido:
el aguador y el ciego y el ganan.
Cuatro letras, cual la palabra vida.
Proclamalas mi voz empueblecida.
Son a mi puerta el unico guardian.
Y si alguien me pregunta: ?adonde has ido?
respondo desde un sueno y distraido:
!vengo de casa del arcangel Juan!
Angeles en sus sepulcros
Aqui Miguel, el que castrar sabia.
Y alli David, el carpintero anciano.
Y el infantil y servicial Graciano.
Y Adan, el silvador de la alqueria.
Yo vengo a preguntarles, cual solia:
?llovera en cabanuelas?, porque el llano
resistira si el fuego del verano
se extingue pronto por la serrania.
Y esos conocedores del misterio
de la lluvia, en el verde cementerio
dicen que si, que el fuego ultrajador
se apagara. Lo dice el que sabia
castrar las reses, y el boscal vigia
y el que fue cual un perro cazador.
Pastor de arcangeles
Pastor yo fui de reses hermosisimas.
Cabras azules, toros naranjeros,
caballos platanares y corderos
de almendras en sus lanulas blanquisimas.
Volaban oropendolas clarisimas
en torno a los pradales salineros,
cada vez que en mis hombros montaneros
les llevaba las sales amarguisimas.
Pastor de frutas y florales reses,
las conduje por selvas de cipreses
con angeles altisimos al vuelo.
Y estas criaturas de los horizontes,
me miraron pasar bajo los montes,
seguido por arcangeles del suelo.
Angeles de las parvas
Diciembre activo en las recientes eras
su nuevo gluten leudador vertia.
En los cuerpos salud y valentia.
Calor en las gramineas forrajeras.
Mi padre, un semental de las praderas,
!ya vienen los arcangeles!, decia.
!Los arcangeles vienen! Y sentia
sus alas triguecer por las laderas.
!Cribad esas espigas y sus granos
verted en las arrugas de mis manos!
!Angeles del pradal, venid en coro!
Y descendian insolando el viento,
y en las barbas de ese hombre corpulento
esparcian los granulos de oro.
Arcangel de los vientos
!Santo, santo, jazmin de las alturas!
!Es el arcangel, el arcangel viento
pasando en su veloz desplazamiento
sobre las soledades y criaturas!
El morador de las montanas puras.
!Como me magnifica el pensamiento,
lanzandolo en sus brisas al intento
de una inmensa evasion por las llanuras!
Llenos estan los cielos y la tierra
de tu divina claridad que encierra
todas las claridades y hermosuras.
!Santo, santo, paloma cristalante!
!Santo, santo, arco-iris trasladante!
!Santo, santo, jardin de las alturas!
Angeles enterradores
Vosotros, labradores, cuando muera
sepultadme en un surco. Soy semilla.
No lo olvideis: del bulbo y la raicilla
soy la carnosidad que persevera.
Abonadme como a una sementera.
Os ensene a abonar: humus de astilla
mezclado con estiercoles y arcilla.
Esos abonos para mi quisiera.
Volved de cuando en cuando a visitarme.
Venid, angeles mios, a escarbarme.
Y al ventilar la greda removida,
habladle arrodillados con ternura,
pues si ha surgido vegetal criatura,
esa criatura entendera la vida.
Relato de los arcangeles
Lo que os voy a decir es solo un cuento.
Yo he sido un narrador de cosas tiernas.
Un buzo de fantasticas cisternas.
Un pobre inventador. Todo lo invento.
Habia una montana en donde el viento
se llenaba de arcangeles y alternas
apariciones entre las cavernas,
brillantes como en un encantamiento.
Creedmelo: es verdad esto que os digo,
pues fue mi propio corazon testigo
de aquella luz, de aquel deslumbramiento,
de este relato que en vosotros queda.
Y ahora, regaladme una moneda.
Yo vivo de contar y este es un cuento.
Al angel de los jardines
Endaliame las manos. Naranjiza
la sed a mis amargas comisuras.
Gladiolame las nebulas oscuras.
Suavemente los ruidos codorniza.
Cameliame el silencio. Magnoliza
mi piel, y en tanto que su ardor saturas,
derramale llanten y olivaturas,
y a mis plantas el polvo treboliza.
Cubre mis hombros de limon y menta.
Del sen y la balsamina yo sienta
por ti, el aroma, el exhalar profundo.
Y asi, de ramos y de frutas lleno,
sacudeme, !oh arcangel de centeno!,
como a una inmensa floracion del mundo.
En la Luna hay arcangeles
A unos cuantos kilometros apenas
del crater de Copernico, el divino,
se alza un monte de niquel y platino
que fulge mas entre las lunas llenas.
De pronto, y semejantes a azucenas
emergidas du un valle submarino,
pajaros de color verde-acerino
rapidizan sus palidas antenas.
Son ellos, los arcangeles lunarios,
los que estaban desnudos, solitarios,
fijos en su metalica laguna,
pero que huyen si un ruido los aterra,
cada vez que un disparo de la Tierra
sacude las entranas de la Luna.
Al angel de la armonia
Pulsame como a un arpa. Fui una lira
de misterio y temblor. Pulsame al viento,
Arcangel Musical del Movimiento
divino que arde y al quemar suspira.
Fui Musica y soy Musica y delira
mi espiritu al vibrar. Hiereme lento
y arrancame hasta el ultimo momento
la Musica que soy, angel sin ira.
Voy a morir cantando y mi sentido
musicalizara hasta que el sonido
del Cosmos y sus tragicas centellas
corporice en mi musica del Mundo.
Arcangel Musical de lo Profundo:
trasladame a cantar a las estrellas.