НАЧАЛО "Как Михей Москву завоёвывал (ОПУПЕЯ.ЧастьI)"
смотри здесь:
http://www.stihi.ru/2002/07/24-333
(Данная ОПУПЕЯ начата по инициативе и активном участии ПЕЧАЛЬНОГО ПУТНИКА, коего в миру знают под именем ИРИНА)
***
Размазывая слезы и сопли по лицу, хранящему остатки былой красоты и благородного происхождения, полная дама бежит по перрону за уходящим поездом. Оскользнувшись на чьем-то смачном шарчке, она падает и поднимает из бутылочных осколков записку, озаглавленную РЕФТУ... Раздаётся ВОПЛЬ: ААААААА!!!
ЗРИТЕЛЬ, уже убежавший в холл, замирает, потом, расталкивая служительниц муз, врывается в зал и плюхается на ещё тёплое кресло. Он немедленно узнаёт даму. Это, конечно, одна из примадонн театральных подмостков –
ПЕЧАЛЬНЫЙ ПУТНИК
(многократно усиленным микрофонами шёпотом):
Не дождался и уехал, я одна, пустой вокзал.
Сердце бьется гулким эхом... Вот, записку написал!
Но не мне, увы, записка, а любимому РефтУ.
Счастье было очень близко! Хоть записочку прочту...
Водка, самовар, гитара, баклажаны средь стола...
(Жалко, что разбилась тара - лучше б я ее сдала!)
Обо мне тут ни полслова, видно, вовсе не нужна!
Ну а я была готова даже водку пить до дна,
Я помыла бы посуду, со стола могла убрать...
Не позвали...Так не буду слишком сильно горевать.
Я потела и старалась к ним ко всем попасть в друзья,
Я б с Михеем побраталась, но не это цель моя...
Ожидания упорно я несу злаченый крест:
В час означенный задорно грянет в уши Благовест –
Он приветствует героя! (Кто такой? Меня спроси.)
То пришествие второе будет Рефта на Руси.
Голуби сорвутся с крыши под веселый этот звук.
Я ж, когда его услышу, сразу отворю сундук,
Отряхну от нафталина плат с узорною каймой,
Сарафан просторный, длинный и кокошник с бахромой.
И пойду в таком наряде Рефта милого встречать!
И такой минуты ради перестану я рыдать...
На коленях тут, как дура! А перрон, не церкви пол.
На вокзале зла ментура, вот, один ко мне пошел.
-Что тебе,красавец-парень? Не обломится кусок –
Не в запойном я угаре, а разбила бутылек!
(Словно Аннушка у рельсов Воланда манила тут!)
И на деньги не надейся - ничего не подадут.
Всё.Уже утерла сопли и пошла ловить такси.
Без моих хватает воплей по вокзалам на Руси!
***
Из-за кулис слышен грохот вагонных колёс и виноватый сонный голос Михея:
Ой, как неудобно, дама! Я казнюсь и рву власы!
Дожил до такого срама – впору вспять вертать часы.
Осознал, я есть - ВОРОНА, погоди - не уходи.
Доберусь я до перрона (трубы-то горят, поди?)
Брякнусь вместе с пивом - (всё же - ах, какая лепота
Рядышком на рельсах лёжа с дамой - поджидать Рефта!)
Ирка, как тебе - "поклажа"? Я те песенку спою!
Может, позабудешь даже ты конечну цель свою...
Занавес быстро падает на ПЕЧАЛЬНУЮ ПУТНИЦУ, но глазастый ЗРИТЕЛЬ успевает-таки заметить подползшего к ней по-пластунски МИХЕЯ СТУДЁНОГО с тремя бутылками пива «Балтика», третий номер. ЗРИТЕЛЬ срывается с
насиженного места и бежит на сцену, размахивая авоськой с вяленым салазаном.
Уборщица ТЁТЯ АСЯ узнаёт в зрителе классика ДЯДЬКУ РЕФТА, и просит автограф.
Классик аккуратно расписывается на швабре. Врубаются софиты. Публика устраивает продолжительные овации.
Дядька смущённо улыбается и заползает под занавес...
А Н Т Р А К Т.
На сцене, по другую от зрительного зала сторону занавеса,
окружив себя сорванной шторой левой кулисы, лежат головами внутрь образовавшегося круга (почти фирменный знак "мерседеса") трое: Михей, Ирина (Печальный путник) и отставшая от картонного поезда проводница. В воздухе витает пыль, пропитанная смесью запахов воблы и пива...
ПРОВОДНИЦА (визгливым, но простуженным голосом):
Вы, ребята, не жидитесь и раздвиньте ширьше круг.
Ну-ка, пивом поделитесь! Ежели придет кто вдруг
из начальства по театру и увидит наш пикник,
то придется делать траты им на водку в тот же миг.
А скажите мне, по чести, - нужен нам такой бедлам?
Лучше выпьем пиво вместе и скорее по домам...
МИХЕЙ (с подозрительностью в глазах и жестью в голосе):
Я, вообще-то, так старался, ворочался с пол-пути,
что сим пивом собирался извиненья принести.
Даму я чуть-чуть обидел, что Ириною зовут..
Многое в Москве увидел, а теперь валяюсь тут,
воротившись с пол-дороги по велению судьбы,
потому, как мои ноги не способны до ходьбы...
Полежим чуток на пузе, пиво вместе разопьем
и обиды горький узел непременно разорвем!
Ирка, помню, убивалась, на коленочках ползла -
так догнать меня пыталась... Ну, а ты чего пришла?
ПРОВОДНИЦА (критически оглядывая лежащую рядом даму -Печального путника):
Мужиков всегда готова я понять, ядрёна мать...
Но уж больно вы здоровы всем проблемы создавать!
Ну чего тебе в ней проку? КуделькИ на голове,
толстовата, кособока и живет всегда в Москве.
Мужняя к тому же баба и в придачу сын большой...
Ну подумал бы хотя бы ты похмельной головой:
рожей я ничуть не гаже и не лысая пока,
задница - почти така же, но, зато, без мужика.
И в дороге постоянно (то есть - не мозолю глаз).
Баба ведь всегда желанна, если с ней в неделю - раз.
Буду я тебе готова денег с приработка дать...
Так что, енту вот "корову" надо, думаю, прогнать...
ИРИНА (Печальный путник)(безуспешно пытаясь приподняться с живота, не выпуская из рук полуочищенную воблу):
Я от горечи момента делаюсь почти без чувств!
Выкрик:"Гнать иентеллигента!" в Храме всяческих искусств!
Выходите вон, святые... Ну, нахальство! Ну, дела!
Бедная моя Россия, до чего ж ты дожила...
Чтобы каждая поганка из кохоза "Путный путь"
и могла меня, дворянку, пишануть руками у грудь?!
Пробралась сюда, наглея, из вагона, словно тать,
и пытаешься Михея вместе с пивом отобрать?
Ты сумееешь ямб с хореем без запинки отличить?
Вот бутылкою огрею, будешь голову лечить!
Вот Михей - поэт. Я -тоже. А поэт поэту рад.
Ты куда с посконной рожей лезешь в нас калашный ряд?
(пытается недочищенной воблой смазать продовницу по роже. Проводница уворачивается и откатывается поближе к Михею).
МИХЕЙ (пододвигает бутылки с пивом поближе к себе и с опаской смотрит на обеих женщин):
Ну-ка, дамочки, по-малу прекращайте свой "базар"!
Еще драки не хватало... Тут театр, не пив-бар.
Вы годоты уж волосья друг и друга оторвать.
Не спешите. Я вопросик вам один хочу задать.
Вы сейчас меня делили, как закуску на столе,
потому, как возомнили, что нужны как бабы мне?
Сам же и отвечу прямо на поставленный вопрос:
не нужны мне нынче...дамы ни на время, ни всерьез.
Я вину хотел загладить пред сестрой из stihi.ru.
Вы сумели мне изгадить благородную игру.
У меня теперь всё криво и в желудке, и в душе.
И по-братски с вами пиво расхотел я пить уже.
Зря, видать, на шпалы прыгал, обдирая нос и бок.
Здесь теперь мне всё обрыдло... Прощевайте! Я убёг...
Михей вскакивает с пыльной сцены, держа в руках бутылки с пивом, и убегает в правую кулису. Два полные дамы (Ирина и проводница) барахтаются на полу, пытаясь встать. Из левой кулисы появляются рабочие сцены и уволакивают их за кулису...Над сценой продолжает витать пыль, сдобренная запахом пива и воблы.
***
Смена декораций. Вывеска: сыскная контора «КОБЫЛА-КОНЬ».
У двери, на аккуратно свёрнутом в шестнадцать раз плюшевом занавесе, дремлют в униформе рабочих сцены два стажёра – сыщика.
Комната довольно вместительна.
Из мебели – чёрное крутящееся кресло с высокой спинкой и начинёнными всякими хитрыми приспособлениями подлокотниками,
восемь некрашеных табуреток, и портрет КОБЫЛЫ – КОНЯ в дубовой раме в полный рост. Внимательный зритель мог бы
разглядеть в тени задней левой ноги животного задумчивого карлика семидесяти сантиметров ростом в синем капюшоне,
закрывающем почти всё его лицо. Карлик не очень добросовестно прорисован, но имеет странную особенность менять
выражение лица – в зависимости от того, как продвигается раскрытие очередного преступления. Но, как мы знаем, зритель исчез, и
не может видеть того, что видим мы с вами - сейчас карлик задумчив. Знаменитый детектив по паранормальным уголовным случаям Маршанский только что закончил допрос свидетелей по «ДЕЛУ ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ РЕФТА». Очная ставка ПЕЧАЛЬНОГО ПУТНИКА, МИХЕЯ И ПРОВОДНИЦЫ ничего нового, на взгляд Михея, не привнесла. Детектив думал иначе.
Дамам разрешено было отправиться восвояси с подпиской о невыезде за пределы столицы. Михея попросили задержаться. Да он и не смог бы самостоятельно покинуть вышеупомянутое заведение по той простой причине, что чувствовал себя прескверно. Он одновременно плакал, смеялся и икал, хватаясь поочерёдно за проекции внутренних органов на туловище. Это была истерика. Маршанский из-под тёмных очков пристально разглядывал Михея, дожидаясь, когда он успокоится. Золотое правило – не останавливать собеседника - ещё никогда его не подводило. Детектив вспоминал финальную сцену очной ставки и искал в ней тайный смысл. Кажется, последнее, что
Сказал Михей перед тем, как случилась с ним эта истерика, было:
Ир, ты что, дуреешь тама? Я ж с расстройства занемог.
Отнялось, буквально, дама, всё – от маковки до ног.
Ни прилечь, ни щец покушать - хохочу и хохочу.
Вместо службы, дорогуша, впору ковылять к врачу.
Неувязочка к тому же – сбагрила куда Рефта?
Ведь под занавес нырнул же – непонятно ни черта.
Я ж – тверёзыми глазами! Налицо – свершён подлог!
Вот и доверяйся даме… испариться ж он не мог…
Нет, не мог он испариться. Не быват таких пропаж!
Ты пошшупай проводницу – может, енто макияж?
И всё, как подменили мужика… Нет, Маршанский, конечно, мог дать ему воды, валерьянки, корвалолу…пива, наконец,
Но у него не было ничего. Из принципа. Чтобы посторонние предметы не отвлекали от главного.
***
Продолжение следует...