Юле Воробьевой
Там, в переулке, копоть съела снег,
И двери отсырели, покосились.
(Не только в Петербурге – этот свет
Жемчужный и божественная сырость).
Дверь, за которой пахло фиксажом,
Я выбирал, взволнован и простужен,
И в эту дверь проскальзывал ужом:
«Три на четыре. Уголок не нужен.»
Дарилось фото – девочке. Хитро
Прищурившись. И рубль десять – в кассу.
Что вспоминать там принято? Метро?
Ситро? Ведро дежурного по классу?
И шесть часов прожилковатой лжи,
Приправленные классным часом сверху?
«И это – жизнь?» – шептал… Да. Это жизнь.
Нет. Это жизнь. «Закрой плотнее дверку,
А то – сквозит.» Сквозит из всех щелей
Вот эта жизнь. Средь копоти и чада.
Портвейн? Да нет, не пробовал портвейн.
А пиво не понравилось сначала.
Барак последний помню. Лось забрел
Однажды в сквер. И песни Первомая
Отрывочно – «Куда тебе с добром?!» –
Но сладко, как во сне, припоминаю…
Мы этот снег глотать обречены,
Еще – без соли… («Преданы без лести»).
Дома вдоль переулка снесены,
Но буквы «ФОТОГРАФИЯ» - на месте.
Вот серый бланк обмена паспортов.
Вот на столе – записка «Кушай ужин».
Вот жизнь. Вот слезы. Вот она, любовь –
Три на четыре. Уголок не нужен.