В монастыре одном, затерянном в лесах,
В обители, что на холме стоит,
Давно когда-то жил один монах.
Как звать его – история молчит.
Он мрачен был всегда и нелюдим,
Молился только днями и ночами.
И свет дневной, что так необходим,
Он в своей келье заменял свечами.
И сколько был он в том монастыре,
Год или пять – то братья позабыли.
Сидел он в келье, словно крот в норе,
Из-за двери слышны молитвы только были.
Но вот однажды, летом ли, зимой,
Он не пришел к заутренней. Беда!
И братия пошла к нему гурьбой.
Дверь в келью оказалась заперта.
Когда же удалось ее сломать,
В молчании все на пороге встали:
Молитв их брату больше не читать,
Его Архангелы на Высший Суд призвали.
Недвижим, пуст его стеклянный взгляд,
В тоске на стену кельи устремленный.
В руке монаха уголек зажат.
Он сдался, силе страсти покоренный.
А в ореоле пламени свечей
Лик девы со стены смотрел серьезно.
А кто был этот призрак прошлых дней, -
У брата спрашивать теперь уж было поздно.