В ночи, когда туман ложится
на ложе сочных трав степных,
я встану: что-то мне не спится,
пойду за круг костров своих.
Пойду искать. Чего? Не знаю…
Простора? Звезд? Небес? Луны?
Я, словно угли, угасаю
средь этой зябкой тишины.
Кто знает, отчего томится
душа бездомная моя?
Кто знает, отчего не спится,
и почему не весел я.
Кто знает, чтó там, за порогом –
твой друг или коварный враг.
Что ждет тебя за поворотом:
ручей, пригорок иль овраг?
И, может, о последней муке
стрела ночная мне споет.
Я упаду, раскинув руки,
на землю, как созревший плод.
И надо мной склонится воин,
который жизни плод сорвал,
он будет тверд, угрюм, спокоен,
как твердый камень серых скал.
Стрелу с орлиным опереньем
он вынет из груди моей.
Конец мечтам, конец томленьям,
конец безумной пляске дней.
И в стане у костров полночных
своих он будет хвастать тем,
что в цель стреляет очень точно,
и мой покажет медный шлем.