1-й кадр. Вот тогда началась игра.
Кризис жанра – опять не достать чернил.
И Фонтанка с Мойкой случайно впадали в Нил.
Роддом. Пете… пардон - Ленинград. Февраль.
Мама сказала – со мной ей пришлось легко…
За эту легкость, как видно, плачу сейчас.
Помню, уже тогда было очень больно кричать.
Почти три десятка лет. Десять из них – в «молоко».
Кадры 2-16. Минус 40 – это почти тепло.
Маленький грязный город. Крайний северный сплин.
Алмазодобыча – изгнание бесов из тела Земли.
Все близнецово схожи, хотя еще не было слова «клон».
В таких местах не выносят тех, кто ломает строй.
Ненависть к «Modern Talking» и разной прочей попсе.
Навыки выживания – всегда одна против всех.
Прощаю тебя, городишко… Не сломал – ну и черт с тобой!
Кадры 16-20. Дилан, «роллинги» - весь набор.
Суки-гопники так любят бить по очкам…
Вон там поят кофе – настоящим, не из бачка!
Улыбается худой по-хорошему мастер Бо.
Ох, хипье-мое… Я все помню. Уйди. Отстань.
Первый винт. Первый лавер. И первый план.
Джинсы-клеш, колокольчики… «Hi, герла!».
«Гастрит». «Abbey Road». «Труба». Казань.
Кадр 20 - отдельно. Отель под названием «брак».
Не надо оваций – меня мучает токсикоз.
Кто же предполагал, что все настолько всерьез?
Ну, потом разберемся… Пока же – как-нибудь так.
И это было неплохо, мой будущий бывший муж.
Только никто не знал, насколько ты будешь слаб…
Пять лет ты провел в объятьях мягких кошачьих лап…
Все прошло по-интеллигентному. Не жалко – теперь-то уж…
21-й кадр. На этот раз – Петербург. И опять - роддом.
Основная эмоция – «достал проклятый живот!».
«У Вас, моя милая, отличный здоровый плод!»
Воздух августа, пропахший полынью и лебедой,
душный перегонявший день в не менее душную ночь.
И это, кстати сказать, была уже не моя игра…
«Это мальчик, доктор?» – «Девочка!» - «Что ж… ура!».
Вот так все и произошло, моя драгоценная дочь…
Кадр 22-й. В него поместим институт –
однокурсников, аудитории, курилку и коридор,
практическую стилистику (зубри ее от и до!).
«Лентяи! Бездари!! Олухи!!! Зачем вы собрались тут?!
Какие из вас филологи? В языке вы – не бе, ни ме!
Метонимию от синекдохи – кто из вас отличит?!»
Но все же – образование. Пью за тебя - чин-чин! -
под строгий окрик: «Молочникова! Хватит играть в буриме!».
23-й кадр. Он случайно и долго меня убивал.
Знаю, что ненарочно – так уж сложилось все.
Калифорнийский ветер отплакан и унесен.
Этот замкнутый круг оказался абсурдно-мал.
И, ни о чем не жалея, многократно себя отпев,
я ушла с чистой совестью, не потеряв лица.
Автоответчик не волнуют проблемы истца.
Ему остаются – память. И Десять Прекрасных Дев.
24-й кадр. Он заполнен холодом и пустотой.
И со всех сторон – пронизывающий сквозняк.
Трупики пересмешников. Я почти привыкаю – так,
срастаюсь накрепко с мыслью, что родилась – не той.
Но бывает, что волшебство сотворяется до
того, как рационально успеваешь себе приказать
проснуться… 9.07. Среда. Ленинградский вокзал.
Коснуться тебя… и вспомнить, что значит – дом.
25-й кадр. Я устала ваять миры
и в любой мелодии выискивать ля-минор.
Небо опрокинуто… Только будь со мной -
от любви и до… Шорох. Треск. Обрыв.
30.09.02 г.