- Привет, Азад, как дела? - традиционно сказал я, входя в киоск и на ходу доставая из кармана смятую десятку.
- Грузный Азад, скучающе развалившийся за стойкой на вращающемся стуле, приветливо почесался и так же традиционно
ответив, что дела идут хорошо, поинтересовался моими. Порадовав хозяина, что у меня тоже все замечательно, и завершив тем самым ритуал приветствия, я протянул деньги и попросил:
- Три двушки и четыре по одному, пожалуйста.
- Кайн проблем, - отозвался Азад, и метко ткнул пальцем в клавиатуру кассового аппарата. Сим - сим открылся и, распределив бережно расправленную десятку на ее место, Азад отсчитал положенную мне мелочь,
- Два, четыре, шесть, - сосредоточенно считал он, выскладавая монеты на стол передо мной аккуратным рядком, - семь, восемь, девять, десять, - битте зер, - щенен таг нох, - Азад удовлетворенно откинулся на скрипучую спинку, и заложил пухлую ногу за ногу, давая понять, что аудиенция закончена.
- Данке, Азад, дир аух, - ответил я и вышел из киоска.
Я подрабатываю пицца - фарером. Мне нужна мелочь. Поэтому я частенько захожу сюда перед работой - поменять деньги.
Вообще то хозяин ларька - мой бывшей коллега. Еще пол - года назад мы с ним работали в "Биаджини" вместе, теперь у них с братом свой гешефт... Брат, правда, до сих пор доставляет пиццу, зато у Азада - ответственность за киоск и черный мерседес, на котором он возит минеральную воду и пиво заказчикам.
Я сажусь в машину и заглядываю в бланк заказа. Ханенштрассе.. Далековато... Минут пятнадцать в один конец. Ничего, я люблю дальние поездки. Вообще, мне нравится ездить на машине.
Завожу мотор и везу заказ.
Сорок лет, архитектор с докторской степенью, учился вместе с братом в Италии. Это я про Азада, конечно. Приехав в Германию, с трудом устроился на развозку пиццы. Шеф - бавший таксист, полуграмотный выходец из Ирака. И два доктора - архитектора работают у него шоферами. Ну, теперь, правда, уже только один... У Азада - свой "гешефт".
Когда я рассказываю об этом маме, она обычно насмешливо спрашивает. "Ну. И где же твой Бог? Как же Он смотрит за справедливостью?" Я молчу обычно в ответ. А зачем что - то говорить? Мама ведь не для того спрашивает, чтобы ответ получить. Она сама себя пытается в чем - то убедить. Я раньше пытался спорить, доказывать чего - то. Теперь - нет. Я знаю, что так мама скорее все поймет. Сама. Благослови ее, Отец, я прошу Тебя!
Слева кто - то сигналит... А, нет, не мне. Какой - то пешеход зазевался. Но все в порядке. Едем дальше. Ханенштрассе сто тридцать два.
Приткнув машину возле не по- немецки лохматого хвойного дерева, вынимаю коробку с едой из багажника и иду к подьезду. Так... Фамилия - Nullnia, как сообщает мне бланк заказа? Ничего подобного в списке жильцов не значится. Но я не пугаюсь. Я уже опытный водитель. Я знаю, что заказ принимал Омар, недавно приехавший из Ирака... Еще раз пробежав глазами список, уверенно нажимаю кнопку напротив фамилии Nölner.
- Добрый вечер! - здороваюсь с хозяином.
- Хай... Комм маль райн,- развязно приглашает меня всклокоченный немец с двухдневной щетиной (ах да, сегодня воскресение, поэтому щетина - двухдневная), - ду каннст ес хир драуф штеллен, - показывает на обеденный стол с уже выложенными на двоих приборами. Быстро вынимаю ужин господина Нельнера и его супруги из коробки и располагаю его "хир драуф" красивой стопкой.
- Двадцать три евро, пожалуйста.
Хозяин дает полтинник, на секунду задумывается, - Мах маль фюнфундцванциг, - решает он и улыбается.
Большое спасибо, - говорю я , отсчитав сдачу, желаю щедрому бюргеру приятного вечера и, попрощавшись, выхожу.
Два евро чаевых. Здорово. Это немало. Два часа работы ткачихи на комбинате "Адидас" где - нибудь в Тунисе...
"Ну и где же твой Бог?..", - сразу представляю себе мамин насмешливый голос. Улыбаюсь. Ты здесь, Отец? Я закрываю глаза. Конечно Он здесь. Где еще быть Отцу, как не рядом с сыном, который Ему доверяет? Я начинаю благодарить Его. За этот вечер, за мою маму, за друзей, за родных, за небо над головой, за Азада, даже за два евро чаевых. Спасибо, Отец! Научи, меня, научи! Дай мне правильные слова, чтобы рассказать другим, что мы - братья. Как? Как, Господь?
Попрощавшись взглядом с лохматой как господин Нельнер елкой, разворачиваюсь и еду назад, в ресторан. Кто говорит - плохая работа - пиццу возить? Классная работа! Где еще тут пообщаешься с интересными людьми? Где вот так, за здорово живешь, у тебя на рабочем месте будут два доктора - архитектора, музыкант с консерваторским образованием, театральный режиссер и программист? Только здесь, в "Биаджини". Я улыбаюсь. Никак не могу привыкнуть к этой нелепости. То есть, привык, конечно, но все - равно - забавно. Грустно немножко, но забавно. Самое интересное, что все довольны жизнью. Пока дают хорошие чаевые, наши доктора будут возить пиццу и радоваться. И уж тем более - студент вроде меня.
Опять вспоминаю мамин вопрос :"Ну вот твой Бог...", - мама всегда говорит "твой Бог", как будто у нее - свой собственный и она уточняет, чтобы я не перепутал. Улыбаюсь. У мамы логика проста:
- Вот чего хорошего я от Него вижу? Любит, любит... Любил бы - дал бы денег. А не дает - значит Его нет!, - победно заключает мама обычно. Отец, ну как обьяснить? Как обьяснить, чтобы не обидеть? Что нельзя маме деньги давать. Болеет у меня мама. Очень опасной болезнью под названием - "Хочу играть!!!".
- Вот нет у меня денег, - рассуждает она, - зато есть двадцать евро, - я поеду в казино и, может быть, выиграю мильен. А если нет - двадцать евро все равно погоды не делают...
Маме даже саму себя трудно убедить. Она уже себя знает. Знает, что приедет, скорее всего под утро, проиграв не двадцать евро, а двести, устало ляжет в постель, поплачет немного в подушку и заснет тревожным сном. Сном про мильен. А через два часа встанет и, не выспавшись, на больных ногах пойдет на работу - убирать квартиры за семь евро в час. Отец, как обьяснить, почему ты не даешь маме денег?
Стою на светофоре. "Зебру" неторопясь топчут местные миллионеры, - это богатый район. Сзади урчит новенький Порш тысяч за сорок, прямо передо мной - старый фольксваген "Жук" годов пятидесятых, примерно такой же стоимости. Я понимаю, что на своем двенадцатилетнем "Поло" смотрюсь несколько вульгарно. Однако есть вероятность, что меня примут за миллионера со своими причудами...
Включаю левый поворотник. Я уже почти приехал. Сейчас будет последний поворот. Там надо ехать осторожно - машин мало, поэтому пешеходов редко интересует цвет светофора. Вот и сейчас - выруливаю из - за угла и вижу прямо посередине улицы явно никуда на спешащую бабушку, с маленькой собачкой на поводке. Вежливо выжидаю пока бабушка войдет в безопасную зону и осторожно даю газ. Все в порядке, бабушка остается по правому флангу, вот только собачка... Видимо, найдя что - то интересное на дороге, малышка ныряет прямо под колесо. Скрип тормозов... Мысль... "не успею!" И ведь не успел... Зато бабушка - умница - успела. Вот уж не ожидал такой прыти! В последний момент дернула за поводок так, что бедная собачка пробкой вылетела из под машины и пролетев пару метров над землей, шмякнулась на тротуар. Уфф! Слава Господу!
Выслушав положенный поток брани, вежливо извиняюсь, спрашиваю, все ли в порядке, нормально ли себя чуствует собачка, и, помирившись с бабушкой, еду дальше. В зеркало заднего вида замечаю, что слегка очухавшаяся собачка изо всех сил обиженно лает на героически спасшую ее старушку... Вот глупая. Конечно, больно, когда за шею дергают, кому понравится... Но под колесами все - таки намного грустнее... Интересно... Улыбаюсь.
Спасибо, Отец! Я не сомневался, что Ты ответишь. Теперь я знаю, о чем рассказать маме!
Припарковав машину и, идя к ресторану, я вдруг подумал, что если бы собачка умела говорить, я бы ее спросил, верит ли она в существование бабушки...