На холме, подле леса и под солнцем.
Травой зелёной, бриллианты слёз в росе, колыхнув по ней.
И стопами: камней – дорогой.
И ладонями: воды – в реке.
А прохлада – весь ветер.
Стон стелящийся, звоны радуг – колокольное дуновение, как душа, охриплявшая в вое.
Языком – ниц коленям о камни – хлад росы, режа плоть о ковыль.
Всей рукой – и душой – к почв усладам, из нектара цветов.
Вверх над тем – над ручьём и лесом.
Ниц – востоку, огнём в крови.
Пить жары, обжигаясь, солнца. И росой по камням в траве – став перстом, указующим – точно.
Угли жгущие, кровью грея, - глаз вместилища: над травой…
И тропой – до теней.
И в тени – до дерев.
Плоть осин – осязать; в холод их прикасаяся лбом; на губах:
На губах пепел сер – и от солей язык чуть дрожит, и ярило встаёт.
А в ладонях горит;
Ярче тысяч свечей, оком выжженным вверх.
Будто волны реки, окружая теплом и топя.
Словно Ра; златокудрый с пращой, на коне, со уздечкой в руке.
И огонь. Свет, слепящий собой. – Спать в росе: солнце – даль, онемевшая в тьме от своих же кровей и жары; дождь ласкающей волей – росой – по ладоням твоим – сжать ладонью своей.
По росе. Подле леса, между солнца и трав – по воде, чуть скользя над её глубиной, погружаясь на дюйм в её хлад –