Под шорканье летающих мышей
по гулким лабиринтам подсознанья,
шарахаясь от зыбких миражей,
путем героя древнего преданья
кружусь, петляя в собственных следах,
уже привык, и мне почти не жутко,
когда в помятых медных зеркалах
всплывает отражение ублюдка.
Не смеющий найти пути обратно
здесь тоже сможет как-нибудь прожить.
У выхода заплачет Ариадна,
в ладонях скомкав порванную нить.
Замкнулся круг.
И пусть веселый Крит
других венчает веточками лавра.
Я остаюсь.
Не должен Лабиринт
так долго пустовать без Минотавра.