***
Ну вот и докатились мы.
Слепые переулочки
с малиновыми листьями.
с водою ежесуточной,
что льется, видно, попусту
на нас, на вечных странников.
Подбрось-ка в печку хвороста.
Идет зима. Без паники.
Прощанье будет быстрое.
Прощаться мы привыкшие.
Из шумного транзистора
летят слова неближние.
Летят слова прощания,
и речь косноязычная
граничит с причитанием
со знаками отличия.
Прощанье мимолетное,
как вздох, что горло сдавливал.
И осень рифмоплетная
как молоко, топленая,
застыла изваянием...
Полны подвалы винные
полусухого белого.
Зима идет с повинною,
ведомая Акелою.
Сажаем осень в поезд мы,
все разговоры – лишние.
И капельками острыми
слова летят неближние.
Стоят деревья голые,
готовые к насилию,
к любви зимы готовые,
и небо цвета синего
внушает страх им трепетный,
дрожат своими сучьями
деревья в мире бледном и
с заботами насущными.
С гудком, пространство режущим,
отходит в свой Элизиум,
в укрытие, в прибежище,
далекий поезд дизельный.
Ну вот и докатились мы.
И небеса заплаканы,
наполненные мыслями,
как луг июльский – злаками.
И, морща переносицу,
бульвар стоит заброшенный.
И снег в ладони просится
не тающим мороженым.