Утро. Двор. Зеваки охали:
«Распустили как собак-то!..» -
На пирамидальном тополе
Кот сидел печальным фактом.
Вверх до головокружения
Взгляды и сочувствий охи.
Сквозь зевки предположения:
«Слезет или там издохнет?..»
Также версии: «Чей котик-то?» -
Мыслей-домыслов хватало.
Завораживала готика,
На свершенья подвигала.
И партер к свершеньям двинулся,
И об тополь, да ногами.
Котик дернулся, задвигался
И… поднявшись, снова замер.
Но народ завелся праведно
В дружный крик – глухой услышит,
И фанатам было б завидно!..
Кот залез еще повыше.
Тут решил один из зрителей
Солнце, что взошло софитом,
Сделать рампой осветительной
И слепить кота, слепить ей!..
Зверя вразумлять, пусть котика
Зайчиком – считай морально.
Этакая педагогика
Лишь в «Ну погоди!» реальна.
Неудачу странно праздновать,
Но само собою вышло –
Время камушки подбрасывать
В пленника, а лучше – выше…
Жаль, салют был в небо млечное,
А в толпе сыскались цели –
Стал до боли рассекреченным
Ньютона закон на деле.
На народные мучения,
На прихлебыванье лиха
Кот смотрел, как с осуждением,
Да чихнул слегка, вполчиха…
Тут нежданно ситуация
Назвалась, прибавив в весе:
Прибыли, да под овации
Чипэнддейлы ЭМЧЭЭСа.
Приступили парни к действиям:
Растянули полог разом,
А наверх, к несчастной бестии,
Отрядили верхолаза.
Верхолаз хоть ростом маленький,
Видно в нем спеца большого:
В профиль – вылитый он Шариков,
В фас – похож на Куклачева.
Все, предел для восхождения,
Все, финал в высоком штиле.
Выяснялись отношения
На готическом на шпиле.
ЭМЧЭЭСец вознамерился
Пленника достать ухватом.
Кот, припертый к небу, щерился
И шипел, должно быть, матом,
И, поддетый препирателем,
Он, звездою антрепризы,
Прыг, на профиль неприятный и,
Дав автограф, дернул книзу.
Вдоль ветвей он, по касательной,
Выразительно крутился,
Рядом с пологом спасателей
Рухнул.… Все же не разбился!..
Был он схвачен, но царапался,
Тут же, под всеобщий вопль,
Вырвался и… и вскарабкался
Пулей на соседний тополь…