В её доме - прохладная сумрачная чистота.
Он на чай заходил, до углей загоревший механик.
Два приблудных барбоса таскались за ним по пятам
и лизались, как будто он был глазурованный пряник.
Наливался чаёк. За окном наливался закат.
И она розовела над чашкою, искоса глядя,
как надолго в собачью шерсть уходила рука,
когда он этих чудищ кудлатых рассеянно гладил.
А потом провожала и долго гремела замком,
и, запутавшись в вечных своих кружевах и сомненьях,
засыпала, мечтая проснуться курносым щенком
и беспечно свернуться клубком у него на коленях.