Нам светит Солнце со своей эклиптики,
и мы полагаем, что специально для нас.
Так и поэзия, по мнению критиков,
должна приносить пользу для масс.
В этом деле есть подводные рифы,
а снаружи крепнет коммерческий дух.
Я подбираю свежие рифмы,
пока интеллект ещё не протух.
Я – житель ненадёжного времени,
поедающий ту же дрянь, что и все.
Я ухожу говорить с деревьями,
усталым ухом припадаю к грозе.
Мне надоела монотонная песенка
мощных моторов и грязных подошв.
Я каждый день обрастаю плесенью,
и поэтому смело выхожу под дождь.
Кому-то кажется, что там радиация,
но нам эту реальность ощущать не дано –
как и более зажиточным нациям,
с которыми общаемся через “окно”.
Нам внушали, что за нами гонятся,
но чьи это пятки свистят впереди?
Нам говорят “не убий” и молятся,
а впору проповедовать: “не роди” –
ибо толпы голодных сидят на асфальте
и на пыльных дорогах бесплодных пустынь,
подростки тянутся к военной браваде,
а речи вождей абсолютно пусты.
Над землёю в венах течёт электричество,
под землёй в артериях струится нефть.
Я знаком с ЭВМ, но на ней не вычислить,
сколько стоит кедровая ветвь.
Нас учили, будто земля – кормилица.
Но на самом деле и это не так:
ей всё равно, какие тут кризисы,
и кто её топчет – конь или танк.
Она, земля, захочет – разверзнется,
захочет – перестанет давать урожай,
и ей безразлична вся околесица,
от которой криком кричит душа.
Кто я такой, чтоб взывать к разуму,
говорить о совести, стремиться к любви?
Между мной и вами – никакой разницы,
у меня такая же соль в крови.
Вам ведь тоже порою хочется
не то разрушить, не то сотворить?
Но когда дело доходит до творчества,
то проще не делать, а говорить...
И зачем я молча раздвигаю множества,
в которых понятия от “А” до “Я”,
и, перешагивая своё убожество,
блуждаю в сумерках бытия?
май 1986