Бог лишил человека таланта
видеть краски, услышать Бетховена,
глянет он на картину Рембранта,
ценит: "Да, неплохая штуковина'-
Красота за живое не тронет,
не волнует ни небо, ни радуга...
Про таких говорят: "он дальтоник"
и "медведь наступил ему на ухо".
И жену взял не шибко красивую,
а порою бывает сердитою...
Только видит он Марью Васильевну
лет поди уж полста Афродитою.
Время с'ело былые округлости,
краски стерты годами и бедами,
но чурбанам, что нежность, что грубости,
а дальтонику краски неведомы.
И она ему ангелом видется
даже в старом потертом халате,
среди ночи к любимой подвинется
или днем подойдет и погладит.
А когда она вдруг полотенцем
обовьет его, в кухне колдуя,
замирает тщедушное сердце
от ее одного поцелуя.
Мужики провоцируют, пробуя,
строит глазки, что ждет у порога:
-«Как ты знаешь, что Марья особая?
Ты ж другую во веки не трогал?!»
Он для храбрости рюмочку тяпнет,
пригласит одиночку унылую,
потанцует, помнется... и ляпнет:
-«Вы красивая ...Только не милая».
Бог не дал человеку таланта –
перед ним даже музы бессильны.
Смотрит он на картину Рембранта,
видит Саскию - Марьей Васильевной.