Мама, я не плачу. Я большая.
Мама, я давно не верю в сказки.
Просто перед праздником грустится
от неисполнимости чудес.
Можно лгать, друг друга утешая,
в волшебство, в счастливую развязку
сделав вид, что веришь. Счастье снится
с тем, чтобы не сбыться – с нами, здесь.
Помнишь: снег устал и лег на землю.
Мама, посмотри: он спит, свернувшись
белоснежным ласковым котенком,
спрятав нос в сугроб, как в белый плед.
Мама, тише. Посмотри: он дремлет,
хвост скрутив кольцом, прижавши уши,
и мурлыча ласково и тонко...
Не буди его. Когда рассвет
разгораясь, красит небо алым,
мама, это солнышко спросонья,
сонное, задев неловко чашку,
пролило черешневый компот,
и смеется... Скучным и усталым
мир казался: черная вороньи
ночь – и белый снег... Но мир раскрашен
озорством. ...А скоро Новый Год
зазвенит хрустальными шарами,
запоет шарманкою старинной,
бабушкина древняя шкатулка
знает наизусть чудной шансон...
Мама, вспомни: ангелы с дарами,
вера в чудо, запах мандаринный,
сердце, замирающее гулко,
грезы, сказка, детство, дивный сон...
Мама, я не буду посыпаться!
Быть смешной, доверчивой, смешливой,
сумасбродной, чуточку капризной –
мама, мама! Мама, как светло
было! Было пять, пятнадцать, двадцать...
Мама, что такое – быть счастливой?
Мама, мне так холодно – полжизни
согревать промерзшее стекло
и смотреть на белую дорогу...