Обмылок луны точит зубы в оконном углу.
Настольная лампа – матовый шарик света.
Ручка устала, и мерзнут ноги на голом полу.
От тебя писем нет, но это уже doesn’t matter.
В кружке кружится заварка и стынет чай.
Ночью по дому ходят, шуршат и дышат.
Не отвечать им, коль спросят, а лучше – и не замечать:
Они безобидней, чем призрак церковной мыши.
Шаль поползла и вот-вот рассекретит плечо.
Ты далеко, чтоб меня обогреть и укутать,
Спать уложить, колыбельную спеть… Что еще?
Что мне еще… Тоже хочется спеть кому-то,
Рядом пристроиться, в ухо по-детски дохнуть,
Темные прядки волос пропустить между пальцев…
…Утром накрыть легкий завтрак; смутившись чуть-чуть,
Сесть напротив, в углу. Попросить остаться…
Стрелка секундная тикает, колет висок.
В зеркало видно, кто шебаршит ночами.
Каждый лунный обмылок имеет свой срок.
Мерзнут под шалью руки, пойду приготовлю чаю.