Марсий
Сломана флейта. Не кровоточит и тело.
Мускулы мутно мерцают. Их солнце одело
Ризой багряной.
А над поляной – птицы, и клочья запутанных туч, как колени
Пленных оленей.
Римлянин
В мраморе пусто. Он плотен, и нет отраженья
Там, где резца обозначены прикосновенья.
Память о боли.
Будет не то ли – вечное прошлое, вечные натиски воспоминанья
В тверди молчанья.
Мальчик
Плакал отец. Рядом люди шептали, ходили.
Солнце как рыба летучая в облаке пыли.
День околдован.
Молча вошёл он – резчик, и молча исчез, разузнав о потере,
В пропасти двери.
Жена
Женственно время. Берёт, сохраняет и гасит.
Губы бордовым, глаза фиолетовым красит.
Скольких разбило,
Смыло, смесило – время, чтоб выбросить мрамор, где каждое утро
Блеск перламутра.
Император
Сколот венец. Вместо длани – изогнутый стержень.
Лоб как распаханный луг, что промёрз и заснежен
Перед рассветом.
Хватит об этом – спи: но глаза как чудовище, рвущее в части
Мокрые снасти.
Афродита
Высохла пена. И молоко кобылиц ионийских.
В брошенном склепе – ни дальних морей, и ни близких.
Клонится долу.
Блики на столу – падают, и проступают по мраморным венам
Древним молебном.
Аполлон и Музы
Струн ровно девять. Глаза их не видят – воздеты.
Тихо, как жалобы в сердце, плывут силуэты.
Внемлют запрету.
Ту или эту – тронет струну он, и дышит, и слушает шорох
В каменных столах.
Ягнёнок на алтаре
Спутаны ноги. Как связки бутонов – копыта.
Глаза пятно умирающим прошлым размыто.
Тянется шея.
Мерно слабея – так поглощаются чувства в огне неизменном
Прахом и тленом.
Ребёнок, играющий с птицей
Так мы проходим. И с птицей играем весною.
Сложим ей крылья, и клюв наполняем слюною.
Перья считаем.
Хочется к стаям – птице, но рук не отнимешь: они из того же
Камня, похоже.
Пан и Сатир
Ногу задрал он. Шершавая пятка с занозой.
Уши дрожат и зрачки закипают угрозой.
Флейту и пояс
Взял беспокоясь – старец, но кончилось время, и в мраморной пыли
Оба застыли.
Амур
Нет тетивы. Лук в замшелом чехле. Лямка стёрта.
Нет и стрелы: видно, так и торчит в сердце чьём-то.
Череп расколот.
Скомканный обод – голени стиснул: что делает время с богами?
То же, что с нами.
Старый Пастух
Белая сумка. Кусок беловатого сыра.
Блеклые веки с пространством для белого мира.
Посох изогнут.
Помнит ли омут – полон ли камень, окутанный мраком кромешным,
Образом прежним?
Сириянка
Даль с облаками. Бегущих дриад песнопенья.
И поцелуй, и затменье головокруженья.
Ржавая клетка.
Впецишься крепко – в прутья и долго трясёшь, но заносится молот:
Камень расколот.
Поэт и Муза
Вечер, закат. Замолчал элегический дистих.
Птиц приближенье на крыльях прозрачных и тихих.
Сказано слово.
Ждать ли иного – свёрнутый свиток, песочных часов очертанье:
Длится молчанье.
Атлет
Грудь точно жернов. Как пыльные лопасти – руки.
Шея как речка, повёрнутая у излуки.
Плечи – ступени.
Только колени – сбиты, и лунною рыбой висишь на луче ты,
Насквозь продетый.
Эриния на ступенях храма
Сон прекращён. Пробужденье как вспышка зарницы.
С дрожью мгновенною с глаз соскользнули ресницы.
Звёзды померкли.
Длился он век ли – день ли, минуту ли: сон побеждён, заалело
Белое тело.
Умирающий Галл
Пена и кровь. Оступилась души кобылица.
В новом закате дано ей навек раствориться
Под небосклоном.
В зеркале тёмном – молча танцует сатир, и встают на колени
Бледные тени.
Посвящение
Запах травы. Здесь река убыстряет теченье.
Сердце заснёт и в душе прекратится броженье
Песен последних.
Жалобы древних – меркнут, и нас наделяют в рождении новом
Болью и словом.